Я недоумевал. Никифор Васильевич никак не подходил на роль ночного убийцы… Наводчик? Вполне может быть. Человек, выполняющий отвлекающий маневр – возможно. А вот накинуть сзади на шею женщине петлю кладовщик, на мой взгляд, не мог.

К тому же хлипок дед, силенок маловато. Я вспомнил могучую Екатерину Анатольевну, ее мощную грудь и выпуклые бедра… Да она так могла бы приложить убийце, что тот, если бы и остался жив после этого, то и за неделю не очухаться ему после такого удара.

Ошибается Сережкин или намеренно темнит?

Сичков протаранил толпу и пробился вовнутрь вагона. На площадке мы остались одни с капитаном. Я размышлял и сопоставлял, а Виктор назойливо гудел мне на ухо: он, точно он!

ГЛАВА 5

1

– Нагулялся? – ехидно осведомился Дятел, встретив меня на перроне, будто специально ожидал прихода поезда. – Отдохнул?

В руке начальника участка – туго набитая сумка. Наверно, жена послала в буфет за продуктами. Заниматься хозяйственными делами Семыкин страшно не любил, но, похоже, жена держала его, как говорится, под каблуком – приходилось мириться. Вот и вымещал он недовольство на подчиненных. В данном случае, на мне.

Я слегка опешил от несправедливого упрека и, как обычно, потерял дар речи. Что то мямлил о выходном дне и личной жизни. Дескать, давно пора детей иметь, а меня все время держат на поводке с намордником.

– Детей заведешь после сдачи объекта, – скрипел Дятел до предела недовольным голосом. – Вместо них свои порядки завел. К сторожке не подступиться, даже в окошко не глянуть!

Ага! Все понятно. Джу всячески демонстрирует любовь и верность по отношению к своему хозяину. В любую погоду дремлет у дверей, загораживая вход своим телом. В сторожку допускаются под аккомпанемент предупреждающего ворчания только Сережкин и Никифор Васильевич. Всем стальным демонстрируются острые клыки и рычание на две октавы ниже. В том числе и начальнику участка.

– Постараюсь воспитать собаку в духе почтения к начальству, – туманно пообещал я, зная неподкупность и откровенное нежелание овчарки соглашаться даже с моим мнением.

– Постарайся… Звонили из Анютино, с почты. Просили тебя завтра приехать за бандеролью… Дал Бог помощничка, – снова взорвался утихомирившийся было Дятел, перехватывая другой рукой нелегкую ношу. – То по разным юбилеям разъезжает, то полдня затратит для получения, невесть какой бандероли. Я что тебе двужильный, да?

Мы стояли возле вагона друг против друга. С обеих сторон нас обходили спешащие домой жители Болтево. Зная характер начальника участка, Сережкин предпочел незаметно улизнуть. Сичкова тоже не было видно. I

– Отработаю, ей богу, отработаю, – попытался я утихомирить Дятла.

Вызов на почту в Анютино – сигнал о предстоящей встрече с Малеевым. Для меня – примитивная и не совсем удобная маскировка: приходится каждый раз покупать в анютинском магазине две три книги, якобы, присланные друзьями. Ведь Дятел обязательно поинтересуется: что за бандероль? Кто прислал? Почему именно в Анютино, а не в Болтево? Ответ приготовлен заранее: родители и друзья снабжают чтивом, болтевского адреса им не сообщил из за режима секретности.

Глупо, конечно, но пока придуманная версия срабатывает.

Анютино – следующая после Болтево железнодорожная станция. Послав огорошенному очередной наглостью начальнику воздушный поцелуй, я успел прыгнуть на подножку последнего вагона.

Правда, встреча назначена на завтра, но я знаю, где поймать Сергея Максимовича, знаю, что он приезжает в Анютино за день до назначенного дня свидания. Переночую в местной гостинице, зато сэкономлю добрые полдня.

Дятел прав – работы сейчас непочатый край, он один ее не осилит.