Зачем? Для кладки кирпичных перегородок и монтажа стеновых блоков эти чертежи не требовались.

Сичкову взять бы услышанное на заметку, пройти мимо, а он, будто что то подтолкнуло в спину, вошел в помещение.

– Помощь не требуется?

По сощуренным глазам и дрогнувшим пальцам положенных на стол рук инструктора, Валера понял: совершена ошибка. Будто он прищелкнул каблуками и представился: сотрудник Особого отдела…

Попытался выкрутиться, намекнул на свои особые отношения с Екатериной. Дескать, не хочется подставлять ее под начальственный гнев.…Ведь она не имеет права… И так далее…

Вроде, получилось. Курков заулыбался. Понимаю, мол, благородный порыв мастера, извиняюсь, больше не повторится…

– Наверно, тогда я расшифровал себя окончательно.

– Наверно, – легко согласился Малеев. – А с убийством секретчицы все произошло, как мы предполагали?

– Да. Ведь после сценки в «секретке», которую я только что описал, Екатерина Анатольевна приехала в Особый отдел… Так?

– Так, – подтвердил майор. – Тогда она сообщила нам о странном интересе, проявляемом инструктором производственного обучения к секретной документации…

– А перед этим она посоветовалась со своим начальником, майором Семыкиным. В приемной в это время находился кладовщик. Он мог услышать, если не весь разговор, то хотя бы отрывок… Вполне достаточно для определенного вывода…

«Особисты» помолчали.

Для меня услышанное, словно учебник для начинающего секретного сотрудника. Сопоставляя наблюдения и анализ полученных сведений опытными сыщиками со своими глупейшими версиями, я от стыда готов был провалиться сквозь землю. Сколько же потрачено усилий для изучения подозреваемых: Сережкина, Сичкова, Анохина, Ваха, Сиюминуткина! И все – впустую. Истина лежала на поверхности, стоило только подумать, проанализировать. Но для этого не хватало ни умения, ни опыта, ни особого желания. Думалось, слежка – это предельно просто: следи за «объектом» и смотри, чем тот занимается. После выстраивай свои наблюдения в определенный порядок: по ранжиру, в колонну по одному или по двое…

– Как дела на твоем фронте, Кислицын?

Пограничник держал возле уха портативную рацию, но не говорил – слушал. Видимо, ему докладывали начальники патрулей или засад. Один из оперативников тоже работал со своей рацией.

– Пока ничего существенного. Курков возле лодки не появлялся. Его семья вывезена в безопасное место…

Семья Куркова?…. Оленька… Как же я не подумал об этом раньше?

– Ты не волнуйся, Димочка, – заметил мое состояние Малеев. – Долго объяснять нет времени, поэтому кратко. Курков никакой не муж и не отец. Действительно приехал с Севера. Запугал Матрену Сидоровну. Скажешь, мол, кому нибудь пристрелю дочь. Ольге – убью мать. Так сумел их запугать, подлец, что жизнь для женщин превратилась в каторгу… Понял?

Да, я все понял. С благодарностью посмотрел на Семку, Тихо шепнул:

– Спасибо, друг. За мной не пропадет…

– Сочтемся позже…

В разговор вступил оперативник с рацией.

– Посты докладывают: со стороны посёлка никто не появлялся.

– Куда же он исчез? – недоуменно развел руками Сичков.

– Ничего удивительного. Зверь залег в норе и выжидает, когда снимут наблюдение. Тогда он и появится., .

И вдруг меня прошиб пот. Такой липучий, мерзкий, что я поежился… В голове, будто кто то проиграл последний монолог кладовщика: «…торопиться особо не станем, еще одного человека захватить требуется, важного человека.