Спрашивает еще… Девушка спустила ноги с постели и встала.

Старуха заулыбалась и, хлопнув в ладони, сказала:

— Снимите с нее это скорее.

Материализовавшиеся, словно из воздуха, две подручные, начали стягивать с девушки куртку, топ и модные джинсы с огромными дырками. Полина, между прочим, отдала за них огромные деньги, но сейчас расставалась с ними без жалости, словно меняла обноски на… платье принцессы.

Что так и было на самом деле…

— Ужас какой! — Это касалось ее трусиков и бюстгальтера, которые заменили кружевными панталончиками с обилием рюшечек.

Полина невольно заулыбалась, глядя на себя в огромное зеркало: ни дать ни взять куколка… или зефирка.

Как же ей нравилось это все! Пусть даже на костер после этого поведут, зато какой кайф надевать эти вещи.

Но на костер все-таки не хотелось…

Лучше на трон.

Старуха вон «принцессой» ее назвала. Всяк, неспроста…

— Вы готовы? — В приоткрытую дверь просунулась голова все того же старикашки с лорнетом. — Мое терпение не безгранично.

— Уже все, ваше величество.

Девушки расправили на ней платье, явно размера на два больше положенного по фигуре, и Полина почти возмутилась, когда звучный старухин щелчок заставил материю подтянуться и оформить каждый изгиб ее тела. Тютелька в тютельку…

Полина заулыбалась, растянув губы в широкой улыбке, и старый пройдоха спросил:

— Кричать будем?

Она головой замотала: мол, нет, разве что от восторга повизгивать. И он, удовлетворенный ответом, вернул ей способность осознанной речи.

— Прелесть какая, оно бесподобно! — исторгли девичьи уста в явном благоговении. — Я словно…

— … Принцесса, — поддакнул старик и кивком головы велел старушенции с девушками выйти из комнаты.

Те тут же исчезли, скользнув словно тени. Полина этого не заметила — продолжала вертеться у зеркала то одной, то другой стороной. Удивляясь, как ладно сидит на ней платье…

Старик прокашлялся:

— Слушая, ты не серчай, что мы тебя сюда притащили… Надо так было. Очень преочень… Полина отвлеклась от своего отражения в зеркале и поглядела на собеседника.

— Да я, вроде, и не сержусь вовсе, — сказала она. Полюбопытствовала: — А зачем надо-то? Умирать не хотелось бы…

— А зачем умирать?

— Ну, знаете, разное там: жертвенный агнец и все такое. — Она указала на свое красивое платье.

— Право слово, ребенок, к чему такие мрачные мысли?! — отозвался ее собеседник и даже руками прихлопнул по своим пышным штанишкам. Такие когда-то носили испанские доны… — Никто не станет тебя убивать, даже больше: мы выдадим тебя замуж… за принца. Что скажешь?

Полина призадумалась на мгновенье и, прищурив глаза, спросила:

— И в чем здесь подвох? Принц кособок, уродлив, хром на обе ноги?

— Напротив: статен, красив, ноги словно у лани.

— Старый?

— В самом соку.

— Не охочь к женскому полу?

— Господи упаси!

— Тогда почему именно я?!

Вопрос был логичный, и старичок понимающе улыбнулся. Так, словно поверял ей великую тайну:

— Потому, что королевство нуждается в особом правителе… Королеве, не похожей ни на кого.

— Это вы про меня? — засомневалась Полина.

— Про тебя, милая, про кого же еще. — И собеседник принялся загибать пальцы: — Кто красивее всех в королевстве? Конечно, принцесса Брунгильда.