|
Я сам был тому свидетелем: во время отступления с ними не было никакого сладу. -- Да, все мы, англичане, такие, -- гордо заявил он, бог ему судья. "Я видел, как вы, англичане, удирали со всех ног, и имел честь гнать вас, как зайцев" -- вот какие слова просились мне на язык, но у меня хватило ума сдержаться. Всякому приятна лесть, а уж молодым людям, и женщинам чем больше льстить, тем лучше, и оставшееся время я занимал его рассказами о доблести англичан, однако не поручусь, что все рассказы мои были правдивы. -- Я просто поражен, -- сказал наконец Рональд. -- Говорят, будто французы -- народ неискренний, а я нахожу, что ваша искренность просто великолепна. Вы благородный человек. Я вами восхищаюсь. Я очень вам благодарен за то, что вы так ко мне добры, ведь я... я еще очень молод. И он протянул мне руку. -- Надеюсь, мы скоро снова увидимся? -- сказал я. -- Ну, как же! Конечно, очень скоро, -- сказал он. -- Я... я должен вам сказать. Я не позволил Флоре... то есть мисс Гилкрист... прийти сегодня. Я сперва хотел сам поближе с вами познакомиться, Надеюсь, вы не обидитесь, вы же понимаете: с незнакомыми людьми надо вести себя с осторожностью. Я похвалил его предусмотрительность, и он удалился, а я остался, обуреваемый противоречивыми чувствами: мне и стыдно было, что я столь беззастенчиво провел этого легковерного юнца, и злился я на себя, оттого что пришлось так старательно тешить истинно британское тщеславие; однако в глубине души я ликовал: ведь я завязал дружбу с братом Флоры или по крайней мере сделал к этому первый шаг. Как я отчасти и надеялся, они оба появились на другой же день. Когда я пошел им навстречу, на лице моем так тонко смешались гордость, приличествующая солдату, и вместе горькое смирение, подобающее пленнику, что я мог бы послужить отличной моделью живописцу. Признаюсь, я ловко это разыграл; но едва я увидел смуглое лицо и выразительные глаза Флоры, я залился краской -- и это была уже не игра! Я поблагодарил их, отнюдь не высказывая бурной радости, -- моя роль требовала, чтобы я был печален и относился к ним обоим совершенно одинаково. -- Я все думаю, -- сказал я, -- вы оба так добры ко мне, чужестранцу и пленнику, я просто ума не приложу, как выразить вам свою благодарность. И пусть это покажется странным, но я хочу доверить вам свою тайну; здесь никто, даже мои товарищи, не знает моего настоящего имени и титула. Для них я просто Шандивер, на это имя я имею право, но не его следовало бы мне носить, а другое, которое еще совсем недавно я должен был скрывать как преступление. Мисс Флора, позвольте вам представиться: виконт Энн де Керуаль де Сент-Ив, рядовой. -- Я так и знал! -- воскликнул юный Рональд. -- Я знал, что он дворянин! И глаза мисс Флоры, как мне почудилось, сказали то же самое, но еще убедительнее. |
