– О, неужели? Могу ли я вам поверить? – Она отодвинулась от Зейна, судорожно ощупала себя и торопливо захлопнула несколько крышечек на корпусе. – Как вы смели! На глазах у людей вы обнажили мои розетки, пока я была без сознания!

– Но другого выхода не было, – заверил ее Зейн. – Вам необходима была электропомощь и другие процедуры. Вы подверглись тяжелому испытанию. Теперь вам нужно отдохнуть.

– Другие процедуры?! – взвизгнула мисс Румянчик. – И на виду у всех!

– Поверьте, мисс Румянчик, – вмешался Флаксмен, – мы тут все джентльмены и смотрели в сторону. Хотя, признаюсь, вы – очаровательная роботесса, и, если бы у книг Зейна были обложки, я бы пригласил вас позировать для какой‑нибудь из них.

– С обнаженными розетками и отодвинутыми заслонками, разумеется? – уничтожающе произнесла мисс Румянчик.

9

– Ну‑с, Зейн Горт, – добродушно начал Флаксмен, – по словам Гаспара, на этом побоище словомельниц ты вел себя как настоящий герой.

Атмосфера в кабинете заметно разрядилась, так как мисс Румянчик удалилась в дамский туалет привести себя в порядок. Выходя, она не преминула отпустить шпильку по адресу издателей, которые слишком скаредны, чтобы тратиться на специальную туалетную комнату для роботесс.

Флаксмен состроил грустную мину:

– Наверное, тебе было тяжко смотреть, как линчевали твоих братьев?

– Откровенно говоря, нет, мистер Флаксмен, – спокойно ответил робот. – По правде сказать, мне никогда не нравились прочие мыслящие машины, состоящие из одного лишь мозга и не способные передвигаться. Они лишены сознания, и творчество их слепо – они нанизывают символы, как бусы, и прядут слова, как шерсть. Они – чудовищны и внушают мне страх: Вы называли их моими братьями, но для меня они – не роботы.

– Странно, если вспомнить, что ты тоже создаешь книги, как и словомельницы.

– Ничего странного, мистер Флаксмен. Я создаю книги, но создаю их сам, как писатели‑люди в давние времена – до начала эпохи редакторов, о которой говорил мистер Каллингем. Я сам себя программирую, и, так как я пишу истории о роботах для роботов, мне никогда не приходилось подчиняться редакторам‑людям, хотя при определенных обстоятельствах я был бы только рад подобному руководству. – Тут он обаятельно мурлыкнул в сторону Каллингема и задумчиво посмотрел вокруг своим единственным черным глазом. – Я имею в виду, господа, обстоятельства, которые возникли теперь, когда ваши словомельницы уничтожены, а творческие способности ваших писателей‑людей вызывают весьма сильные сомнения. Поскольку, кроме нас, писателей‑роботов, больше никто не умеет создавать беллетристических произведений…

– Ах, да, ведь словомельницы‑то уничтожены! – воскликнул Флаксмен, весело подмигнув Каллингему и довольно потирая руки.

– …я был бы рад выслушивать указания мистера Каллингема относительно человеческих эмоций, – торопливо продолжал робот, – и согласен, чтобы его фамилия печаталась рядом с моей, шрифтом того же размера. Зейн Горт и Г.К.Каллингем – звучит неплохо! И наши фотографии на задней стороне обложки. Несомненно, читатели‑люди полюбят книги писателей‑роботов, если соавторами последних будут выдающиеся представители человеческого рода – по крайней мере вначале. К тому же мы, роботы, гораздо ближе к людям, чем эти жуткие словомельницы.

– А ну‑ка, замолчите, вы все! – выкрик Гаспара был таким неожиданным, что Флаксмен поморщился, а по лицу Каллингема скользнула легкая тень. Писатель озирался вокруг, словно худой, взлохмаченный медведь.