– Из потусторонней травки,– объяснил Вадим и усмехнулся: – В самом деле, я не шучу. Кстати, можешь прихватить щепотку – твоим теоретикам на исследование. Не все ж им задания раздавать.

– Тебе, пожалуй, раздашь: где сядешь, там и слезешь… Кстати, не слыхал? – сказал Тим неожиданно.– Гога пропал.

– Гога? – вскинулся Вадим.– А черт!.. Откуда знаешь?

– Да уж знаю. На работу не вышел, в общаге никаких следов. Все как обычно.

– А семья?

– Говорят, он отправил своих погостить к жениному дяде, в глухомань. Теперь вряд ли вернутся.

– Сужается круг, а? – спросил Вадим мрачно.– И кто их только наводит!.. Не пора ль и тебе, Тимушка, менять дислокацию?

– Кому я сдался, господи!..

– Ах, Гога, Гога… Как он‑то влетел? Ведь просчитывал на десять шагов.

– Может, просто слинял под шумок? – предположил Тим.– А придет время – снова всплывет?

– Дай‑то бог.

Тим скоро ушел, умяв две трети пирожных и основательно приложившись к печенью. С собой унес дискетку, а также образцы чужеродной травы и осколки звериного панциря, отщепленные пулеметом Гризли. Черт знает, может, в той странной компании сыщется хотя бы один приличный биолог? И химик. Конечно, и хороший психолог не помешает. А социологи, экономисты? Господи, отпусти меня на волю!.. Что там сегодня по ТВ?

Итак, что имеем? – размышлял Вадим, механически перекладывая стопки белья со шкафных полок на диван. Странности все прибывают – чем дальше, тем быстрей. Причем неизвестно, где их больше: снаружи или внутри. Или это связано? Ну вот чем, к примеру, располагаю я?

Во‑первых, идеально настроенной и сбалансированной нерво‑системой, вдобавок подкрепленной разросшимся мысле‑полем  (которому отчего‑то тесно в рамках мозга – в отличие от нормальных сознаний).

Это еще не внепространственные закоротки, однако реакцию ускоряет едва не вдвое. К тому ж любые подсмотренные движения я усваиваю сразу и накрепко, будто переписываю из чужой памяти,– с помощью того же мысле‑поля .

Во‑вторых, подправленным омоложенным телом, абсолютно здоровым и способным к регенерации – невиданно быстрой, точно у вампиров. При этом к крови меня не тянет, а садизм душу не греет, как полагалось бы.

В‑третьих, странной способностью к озарениям: будто время от времени я углубляюсь душой настолько, что ощущаю Абсолютное Знание. Информационные поля, чтоб им…

В‑четвертых, очень похоже, мысле‑облако  расплывается не только на три измерения, но и во времени – так, что я уже способен проницать будущее, пусть и на чуть. Ах, Эва, Эва, ненаглядная моя ведьма… Конечно, спасибо тебе за подарок, иногда он выручает,– но насколько же с ним трудней жить!

Обнажив в шкафу приборную панель, Вадим включил приемник и пробежался настройкой по частотам, вылавливая станции, еще доступные его приборам. Теперь он представлял, почему с каждым месяцем все меньше становится спутниковых программ и отчего удлиняется мертвый период на пике ночи, когда не ловится ни одна,– это нарастает крутизна подбугорных склонов. Уже нетрудно прикинуть сроки полного затмения эфира. Здешний климат к тому времени изменится окончательно, а губернией завладеет чужая природа. И что начнется затем?

Как по расписанию, каналы вырубились, и Вадим со вздохом отключил приемник. Спрятав приборы за стопками, принялся наводить в квартире марафет, стараясь не слишком скрипеть полом. Но не успел он убрать со стола и вымыть посуду, ссыпав крошки разгулявшемуся к ночи мышонку, как в дверь опять постучали.