Тина не сталкивалась с реальностью новой обстановки и не пыталась осознать происходящее.

– Вы, кажется, устали, сэр, – сказала она.

– Да, все мы устали.

– Это все гелиевая атмосфера, – пояснила она.

Многовато одной психологии, подумал он.

– Здесь около тридцати атмосфер, и если бы мы дышали обычным воздухом, он бы превратился в почти жидкость, – пояснила она. Гелиево‑кислородная смесь легче, но гораздо более вязкая. Вы не осознаете, но ваши легкие устают дышать.

– А вы совсем не устали.

– Я уже привыкла к подобной обстановке.

– Правда? И где же?

– Не имею права говорить, доктор Джонсон.

– На операциях ВМФ?

– Вам также не мешает вздремнуть, сэр, – улыбнулась Тина.

– Возможно.

Он вспомнил непривлекательность сырой постели и спустился в камбуз, надеясь встретить Леви и получить обещанный десерт. Леви там не оказалось, но зато нашелся кокосовый кекс. Норман отрезал кусок кекса, подошел к иллюминатору. Снаружи было темно, он видел только огни станции ГД‑7 размещенной в нескольких дюжинах ярдов. Водолазы прибирались внутри, если еще не ушли на поверхность.

Он видел в толстом стекле собственное отражение, пожилое и утомленное лицо. Здесь не место для пятидесятитрехлетнего мужчины, подумал он.

Выглянув наружу, он увидел плывущие на расстоянии огни, затем желтую вспышку. Около ГД‑7 остановилась мини‑субмарина, а через пару секунд появилась другая и огни первой субмарины погасли. Через некоторое время вторая субмарина ушла, растворившись в темноте, первая осталась на месте.

Норман удивился, сознавая, впрочем, что это его не слишком обеспокоило. Он больше интересовался кексом и поэтому опустил глаза. С кексом было покончено, осталось лишь несколько крошек. Я устал, подумал он, я очень устал. Он вытянул ноги на кофейный столик и прислонился к прохладной обивке стены.

Должно быть, он слегка задремал – проснувшись в темноте, Норман не сразу вспомнил, где находится. Он пошевельнулся и тут включился свет. Он по‑прежнему сидел в камбузе.

Барнс предупреждал, что электроника станции реагирует на присутствие человека. В частности, датчики прекращали регистрировать спящего и выключали свет. При пробуждении человек шевелился, и тогда включался свет.

Интересно, включится ли он при храпе, подумал он.

Подкрепиться еще немного? Норман встал и подошел к буфету. Кекса не было. Неужели он съел все до крошки? В этом он не был уверен.

– Сколько видеолент, – послышался голос Бет.

Норман оглянулся по сторонам.

– Мы записываем все, что происходит на борту станции, равно как и в звездолете… – послышался голос Тины. Установленный над его головой монитор показывал консоль связи. Тина и Бет уплетали кекс. Ага, подумал он, так вот кто все слопал.

– Каждые двенадцать часов мы переносим в субмарину отснятые видеокассеты, – сказала Тина.

– Зачем? – спросила Бет.

– В случае чего сработает автоматика и субмарина уйдет на поверхность.

– Я не подумала об этом, – сказала Бет. – А где Филдинг?

– Он бросил сферу и занялся рубкой пилота.

Тина куда‑то пропала, Бет сидела спиной к монитору, а за ней отчетливо виднелась полированная поверхность сферы. Монитор показывает монитор, подумал он. Операторы, в конечном счете, проверят и этот материал.

– Как ты думаешь им удастся открыть сферу? – спросила Тина.

– Может быть, – Бет жевала кекс. – Я не знаю.