|
- Ладно, в воскресенье в восемь, - крикнул где-то сзади Дюкро и уже для Мегрэ добавил: - Небольшое сборище в Ножане у одного из моих людей - тридцать лет прослужил у меня на одном и том же судне. Комиссару стало жарко. Они шли уже больше часа. Торговцы открывали ставни лавок, по тротуарам спешили опаздывающие машинистки. Дюкро молчал. Возможно, ждал, что Мегрэ снова начнет разговор с того места, где они остановились, но комиссар, казалось, о чем-то задумался. - Простите, что завел вас в такую даль. Вы знаете кафе на Новом мосту у памятника Генриху IV? Это недалеко от уголовной полиции. Держу пари, вы никогда не замечали, что оно кое-чем отличается от прочих. Мы там собираемся каждый день. Пять-шесть человек, иногда больше. Это у нас вроде фрахтовой биржи. - Алина всегда была слабоумной? - Она не слабоумна. Вы либо плохо смотрели, либо ничего в этом не смыслите. Это, скорее, что-то вроде запоздалого развития. Да, да, мне врач объяснял. Ей девятнадцать, а развитие десятилетней девочки. Но она еще может наверстать упущенное. Врачи говорили, что, когда она... родит... Это слово он произнес глухо, как бы стыдливо. - Она знает, что вы - ее отец? Дюкро вздрогнул, к щекам прилила кровь. - Только ей этого не скажите! Во-первых, она не поверит. А потом, нельзя, слышите, ни за что на свете нельзя, чтобы об этом догадался Гассен. В этот час, если, конечно, он встал так же рано, как накануне, старый речник, по всей вероятности, уже сидел пьяный в одном из двух бистро. - Вы полагаете, он ничего не подозревает? - Уверен. - И никто?.. - Об этом никто, кроме меня, не знал. - Значит, вот почему "Золотое руно" задерживается на погрузке и разгрузке дольше других судов? Это было столь очевидно, что Дюкро лишь пожал плечами. Но выражение его лица, тон сразу изменились. - Сигару? И давайте не будем больше об этом. - А если преступление совершено именно из-за этого. - Вранье! - твердо, почти с угрозой ответил Дюкро. - Давайте зайдем. Всего минуты на две. Они уже подошли к кафе у памятника Генриху IV. Посетители - простые речники - сидели, облокотясь на цинковую стойку. Но там была еще комната, отделенная от первой перегородкой. Дюкро вошел туда, пожал кое-кому руки, но Мегрэ не представил. - Это правда, что кто-то согласился взять в Шарлеруа уголь по пятьдесят два франка? - Да. Один бельгиец. У него трехмоторка. - Официант! Бутылку белого! Вы ведь пьете белое? Мегрэ кивнул. Он курил трубку, смотрел на прохожих, сновавших взад и вперед по Новому мосту, и рассеянно слушал разговор за столиком. Немного погодя он заметил, что в комнате стало вдруг непривычно шумно, но не сразу сообразил, что это воет сирена на одном из судов, только воет не как обычно - два-три гудка при подходе к мосту, - а надрывно, настойчиво, так что прохожие начали останавливаться, с удивлением, как и комиссар, прислушиваясь к гудку. Первым поднял голову Дюкро. Двое речников выскочили на порог, где уже стоял Мегрэ. Какое-то дизельное судно, спускавшееся по течению, перед пролетом Нового моста замедлило свое движение и тут же дало задний ход, чтобы погасить скорость. |
