|
Уж не ожидал ли он чего-нибудь подобного? А Гассен был уже совсем готов сорваться: он тяжело дышал и, сжав кулаки, подался вперед. В соседней каюте послышалось чье-то шевеление. Гассен еще секунду пребывал в нерешительности, потом обхватил руками голову и рухнул на стул, всхлипнув: - Проклятая судьба! Дюкро кивнул на люк, на ходу похлопал старика по плечу. И все. Они сошли по сходням и окунулись в чистый свежий воздух. Шофер поспешил к машине. Дюкро чуть помешкал, придержав Мегрэ за руку. - Я сделал, что мог. Вам в Париж? Они поднялись по каменной лестнице. Дверца автомобиля была открыта, мотор тихо урчал. За окнами бистро маячил силуэт: должно быть, Фернан разглядывал машину. - Это вы дали распоряжение, чтобы вас там никто не беспокоил? - Кому? Мегрэ махнул рукой, и Дюкро его понял. - Он что, пытался вас не пустить? Дюкро усмехнулся, польщенный и недовольный одновременно. - Экие идиоты! - буркнул он. - Садитесь. Прямо, в центр. Он снял фуражку и пригладил рукой волосы. - Я был вам нужен? Мегрэ промолчал, да Дюкро и не ждал ответа. - Вы подумали о моем давешнем предложении? Но на благоприятный ответ Дюкро уже не надеялся. Вероятно, был бы им даже разочарован. - Жена вчера вечером уехала расставлять мебель в нашем доме. - Где? - Между Меном и Туром. Набережные давно опустели. До самой улицы Сент-Антуан им встретились всего две машины. Шофер опустил стекло: - Куда ехать? И Дюкро, словно бросая кому-то вызов, отозвался: - Высадите меня у "Максима". Он на самом деле там сошел - грузный, упрямый, в плотном синем костюме с траурной креповой повязкой. Рассыльный, похоже, его знал и прямо-таки слетел навстречу по ступенькам. - Зайдете, комиссар? - Нет, спасибо. Дюкро уже входил в тамбур, и дверь повернулась так быстро, что они не успели ни пожать друг другу руки, ни вообще проститься. Пробило половину второго. - Такси? - спросил рассыльный. - Да... Впрочем, не надо. На бульваре Эдгар Кине пусто, большая кровать уже в деревне. Мегрэ отправился ночевать в гостиницу в конце улицы Сент-Оноре. Глава 7 Из глубины кладбища еще доносилось неторопливое монотонное шарканье, а голова траурной процессии уже подошла к воротам. Под ногами плотной, то и дело останавливающейся толпы тяжело хрустел гравий. Эмиль Дюкро, в черном костюме и белоснежной рубашке, стоял, прислонясь к воротам кладбища, скомканным платком утирая потное лицо и пожимая руки всем, кто с поклоном к нему подходил. Трудно сказать, о чем он думал. Во всяком случае, глаза у него были сухие, и он так и не перестал делать вид, будто эти похороны не имеют к нему никакого отношения. У его худощавого корректного зятя глаза покраснели. Лиц женщин под траурными вуалями видно не было. Сотни речников, чисто вымытых, причесанных, в синей форме, с фуражками в руках, по одному отдавали поклон, неловко, запинаясь, бормотали слова соболезнования, потом отходили и небольшими группками отправлялись на поиски кафе. |
