Быстро был сыскан
лучший конь, и, вскочив ему на спину, мальчик легонько хлопнул
его по загривку и кивнул на прощание провожавшим. Выехав из
деревни, он помчался прямо по затопленным и опустошенным полям.
Целый день был он в седле. Чтобы скорее попасть в далекую
столицу и повидать короля, он выбрал более короткий путь, через
горы, и вечером, когда уже стало смеркаться, повел коня в
поводу по крутой тропе среди скал и деревьев.
Большая темная птица -- он никогда не встречал таких --
летела чуть впереди, и он следовал за ней, покуда птица не
опустилась на крышу какого-то храма с открытым входом. Оставив
коня пастись у леса, мальчик прошел меж деревянных колонн и
оказался в довольно немудреном святилище. Алтарем служил
простой обломок скалы, это был кусок какой-то неизвестной в
этих краях черной породы, и на нем был виден загадочный знак
неведомого мальчику божества: сердце, терзаемое когтями хищной
птицы.
Он выказал божеству свое глубокое почтение и принес ему в
дар голубой колокольчик, который сорвал и воткнул в петлицу еще
у подножия скалы. Потом прилег в углу храма, так как очень
устал и давно хотел спать.
Но сон, незваным гостем посещавший его каждый вечер, на
сей раз не шел к нему. Колокольчик ли на обломке скалы, а может
быть, сам этот черный камень или какой-то иной источник издавал
незнакомый и до боли глубокий запах; жуткий символ божества
призрачно мерцал в темноте святилища, а на крыше сидела
диковинная птица и время от времени мощно била огромными
крыльями, и можно было подумать, что это ветер, шумящий в
кронах деревьев.
Случилось так, что среди ночи мальчик поднялся и, выйдя из
храма, начал разглядывать птицу. Она взмахнула крыльями и
посмотрела на него.
-- Почему ты не спишь? -- спросила птица.
-- Не знаю, -- ответил мальчик. -- Может быть, потому, что
я познал страдание.
-- Что же за страдание ты познал?
-- Мой друг и мой любимый конь погибли.
-- Разве это самое страшное? -- насмешливо спросила птица.
-- Ах нет, большая птица, это просто прощание, но не тем я
опечален. Плохо то, что мы не можем похоронить моего друга и
моего прекрасного коня, ведь у нас нет больше цветов.
-- Бывает кое-что и похуже, -- сказала птица, недовольно
зашумев крыльями.
-- Нет, птица, худшего не бывает. Захороненный без
жертвенных цветов не может родиться вновь по желанию своего
сердца. А кто хоронит близких и не совершает торжественного
обряда, тому во сне являются их тени. Ты же видишь, я больше не
могу спать, ведь оба умерших остались без цветов.
Изогнутый клюв приоткрылся, и послышался резкий, шершавый
голос:
-- Вот и все, что ты познал, дитя малое. А слышал ли ты
когда-нибудь о великом зле? О ненависти, смертоубийстве, о
ревности?
Мальчику показалось, что эти слова он слышит во сне. |