О милый король, это был храм неведомого божества, на его
крыше сидела та птица, а на камне был знак божества, и такой
странный: сердце и тоже птица, пожирающая его. Но с большой
птицей, которая сидела на крыше, был у меня ночью разговор. И
только сейчас мне стал понятен смысл ее слов: она говорила, что
в мире гораздо больше страданий и зла, чем я думал. И вот я
здесь, и мой путь пролег через большое поле, и я увидел на нем,
увы, куда больше страданий и зла, чем могут поведать наши самые
страшные сказки. И я пришел к тебе и хотел бы спросить тебя, о
король, чем могу быть тебе полезен?
Король, внимательно слушавший его, попытался улыбнуться,
но горестные складки на лице были так глубоки, что улыбки не
получилось.
-- Благодарю тебя, -- сказал он, -- ничего мне от тебя не
надо. Ты напомнил мне мать и уже за это прими мою
благодарность.
Мальчика огорчило то, что король не сумел улыбнуться.
-- Ты так печален, -- сказал посланец. -- Это из-за войны?
-- Он не мог побороть искушения и перешел черту учтивости в
беседе, но продолжал допытываться: -- Все же скажи, прошу тебя,
почему вы, живущие на этой звезде, ведете такие войны? Кто в
этом виноват? Нет ли твоей вины?
Король вперился в него долгим взглядом; казалось, дерзкий
вопрос пришелся ему не по нраву. Но, отразившись в светлых и
невинных глазах собеседника, тяжелый взгляд внезапно потупился.
-- Ты еще дитя, -- сказал король, -- и есть вещи, которых
тебе не понять. Война происходит не по чьей-то вине, она
возникает сама собой, как буря и молния, и все мы, кто обречен
вести ее, -- не виновники, а только жертвы.
-- Значит, вам так легко умирать? -- спросил мальчик. -- У
нас на родине смерть никого не страшит, и чуть ли не все
готовы, а многие даже рады принять это преображение, но ни один
человек никогда даже не помыслит убивать другого. На нашей
звезде это невозможно.
Король покачал головой.
-- У нас убийства не редкость, -- сказал он. -- Но мы
смотрим на них как на тяжкое преступление. Лишь на войне
позволено убивать, ведь на войне убивают не из ненависти или
зависти и не ради выгоды, а потому, что так решила община. Но
ты заблуждаешься, полагая, что смерть дается нам легко. Если бы
ты видел лица наших покойников, то сам убедился бы в этом. Они
умирают тяжело, они мучительно расстаются с жизнью.
Мальчик слушал его, немея от ужаса: жизнь на этой звезде
была полна мук и печали. О многом еще он хотел бы расспросить
короля, но чувствовал себя бессильным постичь связь этих темных
и страшных вещей, да и едва ли хватило бы ему решимости понять
их. Либо эти горемыки -- существа низшего порядка и еще не
знают светлых богов и находятся во власти демонов, либо на той
звезде все пошло вкривь да вкось по какому-то особенному
злосчастию, по изначальной ошибке и нелепице. И мальчик
подумал, что подвергать своего собеседника дальнейшим
расспросам, понуждать к объяснениям и признаниям стало бы для
короля мучительным и жестоким испытанием и всякий ответ стоил
бы ему новой горечи и унижения. |