|
Это кебаб. Его подают с фаршированными баклажанами. Турки называют его “имам баялды” - “имам, теряющий сознание”. Лук, поджаренный на подсолнечном масле, томаты, чеснок, соль и перец. В тюрьме было грязно? - Да. - Ты голоден? Мне стало ясно, что он не хочет говорить при Вуди о делах, к тому же, очевидно, не было ничего срочного и можно было спокойно отведать “имама, теряющего сознание”. - Разумеется, голоден, - ответил я. - Но сначала мне нужно помыться. Мисс Роуэн уже позвонила Мими, чтобы та вынула из холодильника филе. Она думала, вы тоже проголодались. - Вы уж меня извините, - сказал Вуди, - но у меня есть ванна, душ, горячая вода, и я был бы польщен, если бы вы приняли мое приглашение. Вы же знаете, как я рад вас видеть, Арчи! Как выразился мистер Вулф, ванная удовлетворительная. - И я рад вас видеть Вуди! Но, - обратился я к Вулфу, - все-таки я приеду позже. Часов в девять? Он посмотрел на стенные часы - прямо как дома. - Я ожидаю несколько телефонных звонков. И сам хочу позвонить. Приезжай в девять или в десять - когда хочешь. А не хочешь - меня отвезет мистер Степанян. Он любезно вызвался сделать это. Предлагаю: прими ванну, поешь и ложись спать. - Замечательная идея, - сказал я. - Боже, как здорово, что я сюда заехал - ведь я бы сам сроду до этого не додумался! До завтра. Спокойной ночи, Вуди. Я повернулся и вышел. Когда я открывал дверцу. Лили спросила: - Он с нами не едет? - В один прекрасный день, - сказал я, - я зажарю его на подсолнечном масле и посыплю чесноком. Ему должны звонить! Он советует мне принять ванну, поесть и лечь спать. Значит, либо у него назревает что-то стоящее, в чем, как он считает, моя помощь ему не нужна, либо же он замышляет одну из своих чертовых шарад, которые, как он знает, мне не по вкусу. Вскоре мы были уже у хижины. В отношении ключа зажигания в хижине был заведен такой порядок: днем мы ключ не вытаскиваем, но тому, кто брал машину последним, полагалось вытащить его и положить в определенном месте - на полку в гостиной. Поэтому я взял его с собой, чтобы показать Лили и теп, кого это могло касаться - я имею в виду себя, - что сегодня больше никуда не поеду. Если Вуди откажется от своего предложения подбросить Вулфа домой, пусть Вулф идет пешком. Чистый, как выпотрошенная форель, побритый, нашампуненный, наманикюренный, с вычищенными зубами, я сидел на кухне с Лили в красивой серой шелковой тоге в черную крапинку, надетой поверх белой пижамы без крапинок, и поглощал черепаховый суп, филе, жареный картофель, хлеб с маслом, шпинат с грибами, белую мускатную дыню и пил мадеру с кофе. Дважды заходила Диана и спрашивала, не подать ли нам чего, но мы говорили “нет”, “спасибо”, а на третий раз, когда Мими наливала кофе, она спросила, можно ли и ей выпить с нами кофе, и мы ответили “да”. Усевшись, она сказала, что ей до смерти хочется расспросить меня о том, как там, в тюрьме, и Уэйду тоже. Она позвала его, и он пришел. Я рассказал им о тюрьме, нарисовал довольно мрачную картину, подбросив туда еще и несколько насекомых, которых, очевидно, привлек запах дезинфекции, а также пару ящериц. Потом они спросили меня, как мы обнаружили тело Сэма Пикока, а затем задали и самый важный вопрос: кто его убил и почему? Разумеется, я ответил, что они могут угадать это не хуже меня, если не лучше, поскольку я был в кутузке, а они на свободе, и предложил сыграть в пинокль. |
