– Вы могли ему как‑то помочь?

– Я предложил ему один из новейших слуховых аппаратов. Я надеялся – хотя и не особенно в это верил – что это сможет ему помочь.

– И помогло?

– Не знаю.

– Простите?

– Больше он у меня не появлялся.

Брунетти прикинул: повторный визит пришелся уже на начало репетиций оперы.

– Вы не расскажете поподробнее об этом слуховом аппарате?

– Он очень миниатюрный, вмонтирован в оправу обычных с виду очков с диоптриями или без. Работает по принципу… – Он осекся. – Не пойму, почему это столь существенно.

Вместо объяснений Брунетти спросил:

– А такой аппарат и правда мог ему помочь?

– Трудно сказать. Ведь большую часть того, что мы слышим, мы слышим не ушами. – Заметив недоумение Брунетти, доктор объяснил: – Мы читаем по губам, а слова, которые не разобрали, восстанавливаем по общему контексту. Нося подобный аппарат, человек в конце концов свыкается с мыслью, что со слухом у него неважно. И все другие чувства начинают работать на полную катушку, восполняя недостающие сигналы и восстанавливая информацию, а поскольку единственное, что у человека появилось нового – это слуховой аппарат, ему начинает казаться, что это аппарат ему помогает, хотя реально все дело в том, что все другие чувства работают с полной нагрузкой, чтобы заменить уши, которые слышат все хуже и хуже.

– И здесь тот же случай?

– Повторяю – я не уверен. Когда я на втором приеме подогнал ему аппарат, он заверил меня, что слышит гораздо лучше. Он и правда чище выполнял команды – но так бывает со всеми пациентами, независимо от их физического состояния. Ведь я стою лицом к больному и задаю вопросы так, что я вижу его, а он – меня. А во время тестов, когда команда подается в наушники и не сопровождается зрительным сигналом, улучшений, как правило, не наблюдается – по крайней мере, в подобных случаях.

Обдумав услышанное, Брунетти спросил:

– Вы сказали, доктор, что во время повторного обследования отметили дальнейшее ухудшение слуха. Нет ли у вас предположений, с чем связано такое внезапное и быстро прогрессирующее поражение?

Доктор улыбнулся – было ясно, что он ждал этого вопроса. Он сложил руки перед собой на столе, как врачи в телесериалах.

– Возможно, с его возрастом– хотя это не объясняет внезапности и стремительности развития заболевания. Возможна какая‑то ушная инфекция, но в этом случае она сопровождалась бы болями, а он на них не жаловался, либо нарушением равновесия, чего он тоже не испытывал. Это могло явиться последствием длительного приема мочегонных препаратов, но он сказал, что ничего подобного не принимал.

– Скажите, доктор, вы с ним это обсуждали?

– Ну конечно. Он был обеспокоен этим куда больше, чем другие мои пациенты, и как пациент имел право знать о своем заболевании.

– Разумеется.

Успокоенный этим, доктор продолжал:

– Я назвал ему еще одну возможную причину – антибиотики. Мне показалось, его это заинтересовало, и пришлось объяснить ему, что доза в таком случае должна быть очень значительной.

– Антибиотики? – переспросил Брунетти.

– Да. Это один из побочных эффектов – повреждение слухового нерва. Но, как я уже говорил, доза тут нужна серьезная. Я спросил, не принимал ли он ничего такого, но он сказал, что нет. В таком случае, если мы исключим все другое причины, останется одно разумное объяснение – его солидный возраст. Как врача, оно меня не устраивало и не устраивает до сих пор. – Он заглянул в настольный календарь. – Если бы я мог посмотреть его сейчас, спустя некоторое время, я смог бы по крайней мере оценить, насколько ухудшилось его состояние.