– Дай мне вызвать «скорую», Антониу. Еще можно все исправить, только дай мне вызвать «скорую».

Я сделал шаг. Он сжал молоток в руке.

– Ты что, за девушками охотишься? Разве ты маньяк? Как тебя угораздило ее убить?

– Она была связана с ним!

– Но не она же убила твою жену!

– Она была связана с ним!

– Она невиновна!

– Но связана с ним!

– Только дай мне вызвать «скорую».

Он бросился на меня и замахнулся молотком, оскалив зубы. Глаза его остекленели – мертвые, черные, непроницаемые. Я загородился от него дверью, и удар молотка пришелся по стеклу. Стекло разбилось, и по его руке потекла кровь. Он рывком распахнул дверь. Я выскочил наружу и побежал, а он подскочил к своей машине.

Он сел в свой ржавый «рено», багажник которого был все еще открыт, помчался напролом по парку, прямо по клумбам и траве, и вылетел на Маржинал. Подрезав два ряда машин, «рено» взял направление на Лиссабон. Навстречу мне спешили полицейские. Я велел им вызвать «скорую» и предупредить в больнице, чтобы срочно приготовились к приему полицейского, получившего серьезную черепную травму. Через парк и подземный переход я добежал до своей машины. По дороге я не обращал внимания на светофоры.

Возле Кашиаша я нагнал «рено» – увидел перед собой болтающуюся дверцу незакрытого багажника. Я приблизился к машине вплотную и просигналил фарами. Он надавил на газ.

Наши две старушки‑машины с ревом промчались под мостом Двадцать Пятого Апреля. Антониу свернул налево к Ларгу‑ди‑Алькантара, где был въезд на мост, но с нашей полосы на мост попасть было невозможно. Антониу пролетел на красный свет прямо в группу стоявших у светофора машин – двух легковых и грузовика. Легковым удалось увернуться, грузовик же задел его заднее крыло. «Рено» оторвался от меня на метр, я устремился за ним, отчаянно сигналя и маша рукой из открытого окошка. Из машин выскакивали люди. На подъеме на мост Антониу не мог увеличить скорость. Я ехал вплотную, но двигались мы все медленнее и медленнее.

Наконец «рено» забрался на мост. Скорость все падала, и я видел причину: задняя покрышка «рено» была пробита. Он ехал на диске, и искры летели в темноту. Потом он остановился, вылез, все еще не выпуская из рук молоток, и пустился бежать.

Машины с воем мчались по мосту, завывали сирены. Ледяной ветер, который здесь был еще сильнее, гудел в железных листах, сотрясая опоры. Я побежал за ним. Когда он оборачивался, лицо его было белым, а глаза в свете встречных фар совершенно черными. Внезапно он перемахнул через ограждение. Я закричал ему вслед, но моего голоса за адским грохотом машин не было слышно.

Я добежал до места, где он перепрыгнул через ограждение, и увидел его метрах в четырех ниже меня, топчущегося на маленькой платформе. Что я хотел от него? Хотел ли я его поймать? Это ли было мне нужно? Я понимал, что не долг полицейского заставил меня пуститься в погоню. Мне надо было с ним поговорить. Заставить его поверить. Ведь он был лишь звеном в цепи. Мы все были звеньями в цепи, колесиками замкнутого порочного круга.

Я перекинул ногу через перила, нащупывая первую перекладину. Платформа была остатком строительных лесов для рабочих, красивших пролет. Был здесь и подъемник, шедший вдоль опоры моста к докам внизу. Подъемник не работал, и Антониу, похоже, собирался спускаться вниз по перекладинам шахты. Вокруг все тряслось от проходивших по мосту грузовиков. Мост шатался. Ветер завывал, сотрясая железные листы обшивки. Я был высоко, и мне казалось, что я лечу, а при таком сильном ветре это и вправду могло произойти в любую минуту. Я опять окликнул его. В ответ он спустил ногу с платформы и ухватился за первую перекладину.