Готов сразиться он с врагами;

          Но час судьбы его приспел:

         Знакомый с лирными струнами,

         Напрячь он лука не умел.

         К богам и к людям он взывает…

         Лишь эхо стоны повторяет —

         В ужасном лесе жизни нет.

         «И так погибну в цвете лет,

         Истлею здесь без погребенья

         И не оплакан от друзей;

         И сим врагам не будет мщенья,

         Ни от богов, ни от людей».

         И он боролся уж с кончиной…

         Вдруг… шум от стаи журавлиной;

         Он слышит (взор уже угас)

         Их жалобно-стенящий глас.

         «Вы, журавли под небесами,

         Я вас в свидетели зову!

         Да грянет, привлеченный вами,

         Зевесов гром на их главу».

         И труп узрели обнаженный:

         Рукой убийцы искаженны

         Черты прекрасного лица.

         Коринфский друг узнал певца.

         «И ты ль недвижим предо мною?

         И на главу твою, певец,

         Я мнил торжественной рукою

         Сосновый положить венец».

         И внемлют гости Посидона,

         Что пал наперсник Аполлона…

         Вся Греция поражена;

         Для всех сердец печаль одна.

         И с диким ревом исступленья

         Пританов окружил народ,

         И вопит: «Старцы, мщенья, мщенья!

         Злодеям казнь, их сгибни род!»

         Но где их след? Кому приметно

         Лицо врага в толпе несметной

         Притекших в Посидонов храм?

         Они ругаются богам.

         И кто ж — разбойник ли презренный

         Иль тайный враг удар нанес?

         Лишь Гелиос то зрел священный,[3 - Гелиос — имя солнца у греков. (Примеч. В. А. Жуковского.)]

         Все озаряющий с небес.

         С подъятой, может быть, главою,

         Между шумящею толпою,

         Злодей сокрыт в сей самый час

         И хладно внемлет скорби глас;

         Иль в капище, склонив колени,

         Жжет ладан гнусною рукой;

         Или теснится на ступени

         Амфитеатра за толпой,

         Где, устремив на сцену взоры

         (Чуть могут их сдержать подпоры),

         Пришед из ближних, дальних стран,

         Шумя, как смутный океан,

         Над рядом ряд, сидят народы;

         И движутся, как в бурю лес,

         Людьми кипящи переходы,

         Всходя до синевы небес.