Правь, кормщик, правь, не скоро челн

         домчится,

         Гроза со всех сторон».

         Умолкнули… плывут… вот снова, мнится,

         Им слышен тяжкий стон.

         «Младенца крик! Он борется с волною;

         На помощь он зовет!» —

         «Правь, кормщик, правь, река покрыта мглою,

         Кто там его найдет?»

         «Варвик, Варвик, час смертный зреть ужасно;

         Ужасно умирать;

         Варвик, Варвик, младенцу ли напрасно

         Тебя на помощь звать?

         Во мгле ночной он бьется меж водами;

         Облит он хладом волн;

         Еще его не видим мы очами;

         Но он… наш видит челн!»

         И снова крик слабеющий, дрожащий,

         И близко челнока…

         Вдруг в высоте рог месяца блестящий

         Прорезал облака;

         И с яркими слиялася лучами,

         Как дым прозрачный, мгла,

         Зрят на скале дитя между волнами;

         И тонет уж скала.

         Пловец гребет; челнок летит стрелою;

         В смятении Варвик;

         И озарен младенца лик луною;

         И страшно бледен лик.

         Варвик дрожит — и руку, страха полный,

         К младенцу протянул —

         И со скалы спрыгнув младенец в волны

         К его руке прильнул.

         И вмиг… дитя, челнок, пловец незримы;

         В руках его мертвец:

         Эдвинов труп, холодный, недвижимый,

         Тяжелый, как свинец.

         Утихло все — и небеса и волны:

         Исчез в водах Варвик;

         Лишь слышали одни брега безмолвны

         Убийцы страшный крик.

БАЛЛАДА, В КОТОРОЙ ОПИСЫВАЕТСЯ, КАК ОДНА СТАРУШКА ЕХАЛА НА ЧЕРНОМ КОНЕ ВДВОЕМ И КТО СИДЕЛ ВПЕРЕДИ

         На кровле ворон дико прокричал —

         Старушка слышит и бледнеет.