— А там от него тоже тянется такая полоса?

   — Нет.

   — А небо там какого цвета?

   — Черное, — сказал папа. — Там все другое... незнакомое и... враждебное.

   — Почему? — спросил я.

   — Я когда-нибудь расскажу тебе подробно, сынок, — сказал он. — А сейчас идемте ужинать.

   Дома мы затеяли очень интересную игру. Мама стояла у холодильника, а мы угадывали, что у

нее в руках. Конечно, каждый из нас называл свои любимые блюда, и каким-то чудом оказывалось,

что мы каждый раз угадывали. Поэтому ужин у нас получился на славу.

   Папа откупорил бутылку вина и сказал, что мужчинам после купания совсем не вредно

пропустить по рюмочке. Он налил мне и себе по полной рюмке, а маме — немножко. "Только чтобы

чокнуться", — сказала она.

   После ужина мы смотрели по телевизору концерт, и диктор перед началом сказал, что этот

концерт посвящается нам. Мама даже покраснела от удовольствия, потому что она очень гордится

тем, что у нас такой знаменитый папа.

   Передавали самые лучшие песни, а одна певица даже пропела мою любимую песенку о белочке,

собирающей орешки. Просто удивительно, как они об этом узнали.

   Когда кончился концерт, папа сказал, что ему нужно садиться писать отчет, а я отправился

спать. Я уже лежал в постели, когда мама пришла пожелать мне спокойной ночи.

   — Мам, посиди со мной, — попросил я.

   — С удовольствием, милый, — сказала она и села на кровать.

   В открытое окно светила луна, и было светло совсем, как днем. Я смотрел на мамино лицо и

думал, какая она красивая и молодая. Я поцеловал ее руку, пахнущую чем-то очень приятным и

грустным.

   — Мама, — спросил я, — почему это запахи бывают грустные и веселые?

   — Не знаю, милый, — ответила она, — мне никогда не приходилось об этом думать. Может быть,

просто каждый запах вызывает у нас какие-то воспоминания, грустные или веселые.

   — Может быть, — сказал я.

   Мне было очень хорошо. Я вспоминал проведенный день, самый лучший день в моей жизни, и

думал, что впереди еще восемьдесят девять таких дней.

   — Ох, мама, — сказал я, — какая замечательная штука жизнь и как не хочется умирать!

   — Что ты, чижик?—сказала она. — Тебе ли говорить о смерти? У тебя впереди огромная жизнь.

   Мне было ее очень жалко: еще на "Альбатросе" ночью я слышал, как они с папой говорили об

этой ужасной болезни, которой папа заразился в космосе, и о том, что всем нам осталось жить не

больше трех месяцев, если за это время не найдут способа ее лечить. Ведь поэтому экипаж

"Альбатроса" был одет в скафандры, а мы никуда не выходили из каюты. И в океане, вероятно, нам

нельзя купаться, потому что эта болезнь такая заразная.

   И все же я подумал, что, когда люди так любят друг друга, нужно всегда говорить только

правду.

   — Не надо, мамочка, дорогая, — сказал я. — Ведь даже, если не найдут способа лечить эту

болезнь...

   — Найдут, — тихо сказала мама. — Обязательно найдут. Можешь быть в этом совершенно уверен.

 РЕШАЙСЯ, ПИЛОТ!

   Марсианка шла, чуть покачивая бедрами, откинув назад маленькую круглую голову. Огромные

черные глаза слегка прищурены, матовое лицо цвета слоновой кости, золотистые губы открыты в

улыбке, на левом виске — зеленый треугольник — знак касты Хранителей Тайны.