|
Таким образом, он никак себя не подвел, что в подобном случае дело очень трудное. Генрих III попросил его дать вполне определенный ответ на вопрос: останется ли герцог жив? Врач ответил: - Я смогу сказать это вашему величеству через три дня. - А мне что вы скажете? - понизив голос, спросила Екатерина. - Вам, сударыня, - дело другое. Вам я отвечу без колебаний. - Что же именно? - Прошу, ваше величество, задать мне вопрос. - Когда сын мой умрет, Мирон? - Завтра к вечеру, сударыня. - Так скоро! - Ах, государыня, - прошептал врач, - доза была уж очень сильна. Екатерина приложила палец к губам, взглянула на умирающего и тихо произнесла зловещее слово: - Судьба! 26. ГОСПИТАЛЬЕРКИ Граф провел ужасную ночь, он был почти в бреду, он был близок к смерти. Однако, верный своему долгу, он, узнав о прибытии короля, встал и встретил его у решетки замка, как мы уже говорили. Но, почтительно приветствовав его величество, склонившись перед королевой-матерью и пожав руку адмиралу, он снова заперся у себя в комнате, уже пс для того, чтобы умереть, а для того, чтобы решительно привести в исполнение свое намерение, которому ничто теперь не могло противостоять. Около одиннадцати часов утра, то есть когда распространилась весть "герцог Анжуйский при смерти" и все разошлись, оставив короля, потрясенного этим новым несчастьем, Анри постучался в дверь к брату, который, проведя часть ночи на большой дороге, ушел к себе отдыхать. - А, это ты! - в полусне спросил Жуаез. - В чем дело? - Я пришел проститься с тобой, брат, - ответил Анри. - Как так проститься?.. Ты уезжаешь? - Да, уезжаю, брат, и полагаю, что теперь меня здесь уже ничто не удерживает. - Как ничто? - Конечно. Празднества, на которых я по твоему желанию должен был присутствовать, не состоятся, обещание меня больше не связывает. - Ты ошибаешься, Анри, - возразил главный адмирал. - Как вчера я не позволил бы тебе уехать, так и сегодня не разрешаю. - Хорошо, брат. Но раз так, то я в первый раз в жизни, к величайшему своему сожалению, не подчинюсь твоему приказу и тем самым выкажу тебе неуважение. Ибо с этой минуты, прямо говорю тебе, Анн, ничто не отвратит меня от пострижения. - А разрешение, которое должно прийти из Рима? - Я буду дожидаться его в монастыре. - Ну, так ты действительно обезумел! - вскричал Жуаез. Он вскочил с кровати, и на лице его изобразилось величайшее изумление. - Напротив, мой дорогой, мой глубоко чтимый брат, я мудрее всех, ибо лишь один я знаю, что делаю. - Анри, ты обещал подождать месяц. - Невозможно, брат. - Ну, хоть неделю. - Ни единого часа. - Видно, ты ужасно страдаешь, бедный мой мальчик. |
