Изменить размер шрифта - +

   - На шляпу?
   - Вернее, на бриллиант. Вы знаете - эта птица хватает все, что блестит.
Ворон бросается на мой бриллиант и похищает его.
   - Бриллиант?
   - Да, сударь. Сперва я некоторое время не спускал с  него  глаз.  Потом
побежал  за  ним,  крича:  "Держите,  держите!  Вор!"  Куда   там!   Через
каких-нибудь пять минут он исчез.
   - Так что вы, удрученный двойной утратой...
   - Я не посмел возвратиться в отцовский дом и решил отправиться в  Париж
искать счастья.
   - Здорово! - вмешался в разговор кто-то. - Ветер, значит, превратился в
ворона? Мне помнится, я слышал, как вы рассказывали господину де Луаньяку,
что, когда вы читали письмо своей возлюбленной, порыв ветра унес и  письмо
и шляпу и что вы, как истинный  Амадис  [герой  средневекового  рыцарского
романа "Амадис Галльский"; в его  образе  видели  олицетворение  рыцарской
доблести],  бросились  за  письмом,  предоставив  шляпе  лететь,  куда  ей
вздумается.
   - Сударь,  -  сказал  Сент-Малин.  -  Я  имею  честь  быть  знакомым  с
господином д'Обинье [д'Обинье Агриппа (1552-1630)  -  французский  поэт  и
историк, активный участник религиозных  войн,  исповедовал  протестантскую
веру;  в  течение  двадцати  пяти  лет   сражался   на   стороне   Генриха
Наваррского], отличным воякой, который к тому же довольно  хорошо  владеет
пером. Когда вы повстречаетесь с ним, поведайте ему историю  вашей  шляпы:
он сделает из нее чудесный рассказ.
   Послышалось несколько подавленных смешков.
   - Э, э, господа, - с раздражением спросил гасконец, - уж не  надо  мной
ли, часом, смеются?
   Все отвернулись, чтобы посмеяться от всего сердца.
   Пердикка внимательно огляделся по сторонам и заметил у камина какого-то
молодого человека, охватившего обеими руками голову.  Он  решил,  что  тот
старается получше спрятать свое лицо, и направился прямо к нему.
   - Эй, сударь, - сказал он,  -  раз  уж  вы  смеетесь,  так  смейтесь  в
открытую, чтобы все видели ваше лицо.
   И он ударил молодого человека по плечу.
   Тот поднял свое хмурое строгое чело.
   Это был не кто иной, как наш друг Эрнотон де Карменж, еще не  пришедший
в себя после своего приключения на Гревской площади.
   - Попрошу вас, сударь, оставить меня в покое, - сказал он, -  и  прежде
всего, если вы еще раз пожелаете коснуться меня, сделайте  это  рукой,  на
которой у вас перчатка. Вы же видите, мне до вас дела нет.
   - Ну и хорошо, - пробурчал Пенкорнэ, - раз вам до меня дела нет, то и я
ничего против вас не имею.
   - Ах, милостивый государь, - заметил Эсташ де Мираду Карменжу с  самыми
миролюбивыми намерениями, - вы не очень-то любезны с нашим земляком.
   - А вам-то, черт побери, какое до этого дело? -  спросил  Эрнотон,  все
больше раздражаясь.
   -  Вы  правы,  сударь,  -  сказал  Мираду  с  поклоном,  -   меня   это
действительно не касается.
   Он отвернулся и направился было к  Лардиль,  приютившейся  в  уголку  у
самого очага.
Быстрый переход