|
- На шляпу? - Вернее, на бриллиант. Вы знаете - эта птица хватает все, что блестит. Ворон бросается на мой бриллиант и похищает его. - Бриллиант? - Да, сударь. Сперва я некоторое время не спускал с него глаз. Потом побежал за ним, крича: "Держите, держите! Вор!" Куда там! Через каких-нибудь пять минут он исчез. - Так что вы, удрученный двойной утратой... - Я не посмел возвратиться в отцовский дом и решил отправиться в Париж искать счастья. - Здорово! - вмешался в разговор кто-то. - Ветер, значит, превратился в ворона? Мне помнится, я слышал, как вы рассказывали господину де Луаньяку, что, когда вы читали письмо своей возлюбленной, порыв ветра унес и письмо и шляпу и что вы, как истинный Амадис [герой средневекового рыцарского романа "Амадис Галльский"; в его образе видели олицетворение рыцарской доблести], бросились за письмом, предоставив шляпе лететь, куда ей вздумается. - Сударь, - сказал Сент-Малин. - Я имею честь быть знакомым с господином д'Обинье [д'Обинье Агриппа (1552-1630) - французский поэт и историк, активный участник религиозных войн, исповедовал протестантскую веру; в течение двадцати пяти лет сражался на стороне Генриха Наваррского], отличным воякой, который к тому же довольно хорошо владеет пером. Когда вы повстречаетесь с ним, поведайте ему историю вашей шляпы: он сделает из нее чудесный рассказ. Послышалось несколько подавленных смешков. - Э, э, господа, - с раздражением спросил гасконец, - уж не надо мной ли, часом, смеются? Все отвернулись, чтобы посмеяться от всего сердца. Пердикка внимательно огляделся по сторонам и заметил у камина какого-то молодого человека, охватившего обеими руками голову. Он решил, что тот старается получше спрятать свое лицо, и направился прямо к нему. - Эй, сударь, - сказал он, - раз уж вы смеетесь, так смейтесь в открытую, чтобы все видели ваше лицо. И он ударил молодого человека по плечу. Тот поднял свое хмурое строгое чело. Это был не кто иной, как наш друг Эрнотон де Карменж, еще не пришедший в себя после своего приключения на Гревской площади. - Попрошу вас, сударь, оставить меня в покое, - сказал он, - и прежде всего, если вы еще раз пожелаете коснуться меня, сделайте это рукой, на которой у вас перчатка. Вы же видите, мне до вас дела нет. - Ну и хорошо, - пробурчал Пенкорнэ, - раз вам до меня дела нет, то и я ничего против вас не имею. - Ах, милостивый государь, - заметил Эсташ де Мираду Карменжу с самыми миролюбивыми намерениями, - вы не очень-то любезны с нашим земляком. - А вам-то, черт побери, какое до этого дело? - спросил Эрнотон, все больше раздражаясь. - Вы правы, сударь, - сказал Мираду с поклоном, - меня это действительно не касается. Он отвернулся и направился было к Лардиль, приютившейся в уголку у самого очага. |
