- На шляпу?
- Вернее, на бриллиант. Вы знаете - эта птица хватает все, что блестит.
Ворон бросается на мой бриллиант и похищает его.
- Бриллиант?
- Да, сударь. Сперва я некоторое время не спускал с него глаз. Потом
побежал за ним, крича: "Держите, держите! Вор!" Куда там! Через
каких-нибудь пять минут он исчез.
- Так что вы, удрученный двойной утратой...
- Я не посмел возвратиться в отцовский дом и решил отправиться в Париж
искать счастья.
- Здорово! - вмешался в разговор кто-то. - Ветер, значит, превратился в
ворона? Мне помнится, я слышал, как вы рассказывали господину де Луаньяку,
что, когда вы читали письмо своей возлюбленной, порыв ветра унес и письмо
и шляпу и что вы, как истинный Амадис [герой средневекового рыцарского
романа "Амадис Галльский"; в его образе видели олицетворение рыцарской
доблести], бросились за письмом, предоставив шляпе лететь, куда ей
вздумается.
- Сударь, - сказал Сент-Малин. - Я имею честь быть знакомым с
господином д'Обинье [д'Обинье Агриппа (1552-1630) - французский поэт и
историк, активный участник религиозных войн, исповедовал протестантскую
веру; в течение двадцати пяти лет сражался на стороне Генриха
Наваррского], отличным воякой, который к тому же довольно хорошо владеет
пером. Когда вы повстречаетесь с ним, поведайте ему историю вашей шляпы:
он сделает из нее чудесный рассказ.
Послышалось несколько подавленных смешков.
- Э, э, господа, - с раздражением спросил гасконец, - уж не надо мной
ли, часом, смеются?
Все отвернулись, чтобы посмеяться от всего сердца.
Пердикка внимательно огляделся по сторонам и заметил у камина какого-то
молодого человека, охватившего обеими руками голову. Он решил, что тот
старается получше спрятать свое лицо, и направился прямо к нему.
- Эй, сударь, - сказал он, - раз уж вы смеетесь, так смейтесь в
открытую, чтобы все видели ваше лицо.
И он ударил молодого человека по плечу.
Тот поднял свое хмурое строгое чело.
Это был не кто иной, как наш друг Эрнотон де Карменж, еще не пришедший
в себя после своего приключения на Гревской площади.
- Попрошу вас, сударь, оставить меня в покое, - сказал он, - и прежде
всего, если вы еще раз пожелаете коснуться меня, сделайте это рукой, на
которой у вас перчатка. Вы же видите, мне до вас дела нет.
- Ну и хорошо, - пробурчал Пенкорнэ, - раз вам до меня дела нет, то и я
ничего против вас не имею.
- Ах, милостивый государь, - заметил Эсташ де Мираду Карменжу с самыми
миролюбивыми намерениями, - вы не очень-то любезны с нашим земляком.
- А вам-то, черт побери, какое до этого дело? - спросил Эрнотон, все
больше раздражаясь.
- Вы правы, сударь, - сказал Мираду с поклоном, - меня это
действительно не касается.
Он отвернулся и направился было к Лардиль, приютившейся в уголку у
самого очага. |