|
Да? ПРУС. (рыдая). Мой единственный!.. Единственный сын... (Закрывает лицо руками. Пауза.) Ему было восемнадцать лет, восемнадцать лет! Янек! Мальчик мой. (Пауза.) О, боже, боже! Я бывал чересчур суров с ним. Никогда не гладил его по голове, никогда не приласкал, никогда не похвалил... Всякий раз, как мне хотелось это сделать, я думал: нет, пусть он будет твердым... твердым, как я... твердым в жизни... Я совсем не знал его! О, боже, как мой мальчик боготворил меня! ЭМИЛИЯ. Вы этого не знали? ПРУС. О, боже, если бы он был сейчас жив! Так глупо, так бессмысленно влюбиться... Он видел, что я вошел к вам, ждал два часа у ворот... потом пришел домой и... ЭМИЛИЯ. (берет гребень и причесывается). Бедняжка. ПРУС. Восемнадцать лет! Мой Янек, мой сын... Мертв, неузнаваем... И пишет детским почерком: "Папа, я узнал жизнь, папа, будь счастлив, а я..." (Встает.) Что вы делаете? ЭМИЛИЯ. (со шпильками во рту). Причесываюсь. ПРУС. Вы, видно, не поняли? Янек любил вас, он застрелился из-за вас. ЭМИЛИЯ. Ах, столько народу стреляется. ПРУС. И вы можете причесываться? ЭМИЛИЯ. Что ж, мне бегать из-за этого растрепанной? ПРУС. Он застрелился из-за вас, понимаете? ЭМИЛИЯ. Что же я могу поделать? Ведь из-за вас тоже. Рвать мне на себе волосы, что ли? Мне их достаточно повыдергала горничная. ПРУС. Замолчите или... Стук в дверь. ЭМИЛИЯ. Войдите. ГОРНИЧНАЯ. (входит уже одетая). Господин Гаук-Шепдорф желает вас видеть. ЭМИЛИЯ. Проси. Горничная уходит. ПРУС. Вы... вы примете его сейчас... при мне? ЭМИЛИЯ. Идите пока в соседнюю комнату. ПРУС. (поднимает портьеру). Canaille![10] (Выходит.) Входит Г а у к - Ш e н д о р ф. ЭМИЛИЯ. Buenos dмas,[11] Макси. Что так рано? ГАУК. Ш-ш-ш! (Подходит к ней на цыпочках, целует в шею.) Собирайтесь, Евгения. Едем. ЭМИЛИЯ. Куда? ГАУК. Домой. В Испанию. Хи-хи! Моя жена ничего не знает. Вы понимаете? Я уже к ней не вернусь. Por dios,[12] Евгения, торопитесь! ЭМИЛИЯ. Вы с ума сошли? ГАУК. Совершенно верно. Понимаете, я под опекой как слабоумный. Меня могут задержать и отправить обратно, це-це-це, как посылку по почте. Но я хочу от них удрать. Вы меня увезете. ЭМИЛИЯ. В Испанию? А что я буду там делать? ГАУК. Ого! Плясать, конечно! Mi dios, hija,[13] как я всегда ревновал вас! Будете плясать, да? А я буду хлопать в ладоши. |
