|
Они полагают, что мы не сможем бесконечно мобилизовывать часть сил уголовной полиции для наблюдения за ними. У них есть время… И оно работает на них… – Вы наметили какой нибудь план? – Вы же знаете, шеф, что мысли и я давно уже не в ладу. Я хожу туда сюда, я вынюхиваю. Кое кто думает, что я ожидаю вдохновения, но это ерунда. Чего я действительно жду, так это какого то значимого события, которое всегда непременно происходит. И главное – это оказаться на месте, когда оно случится… – Значит, вы ждете небольшого события? – с улыбкой сказал шеф, хорошо знавший своего сотрудника. – Я убежден, что мы имеем дело с бандой поляков. Из за этого идиота журналиста, который по прежнему шляется по нашим коридорам и, наверное, подслушал какой нибудь разговор, люди из банды переполошились. Далее, почему Стан написал мне письмо? Этот вопрос я все время себе задаю. Может быть, потому, что он знает, что полиция всегда раздумывает, прежде чем приступить к задержанию силой? А может, что самое вероятное, просто из бравады. У убийц есть своя гордость, я бы сказал, профессиональная гордость… Который из них Стан? Откуда это уменьшительное имя, скорее американское, чем польское? Вы знаете, я трачу много времени на выработку своего мнения… Так вот, оно на подходе. Уже два или три дня мне кажется, что я проник в психологию этих людей, очень отличную от психологии французских убийц. Деньги им нужны не на то, чтобы наслаждаться природой в деревне, не на кутежи в ночных кафе, не на поездку за границу, а просто чтобы жить в свое удовольствие, то есть ничего не делать, есть, пить и спать, целыми днями валяться в постели, пусть и грязной, курить сигареты и осушать бутылки водки… Еще у них есть желание собираться вместе, мечтать вместе, болтать вместе, а иногда по вечерам петь вместе… По моему, после первого преступления они так и жили, пока деньги не кончились, потом подготовили новый налет. Когда средства у них на исходе, они начинают все сначала, хладнокровно, без угрызений совести, без всякой жалости к старикам, сбережения которых они проедают за несколько недель или несколько месяцев… И теперь, когда я это понял, я жду… – Да, знаю! Небольшого события… – пошутил начальник полиции. – Вы можете иронизировать сколько угодно! А это небольшое событие, возможно, уже здесь… – Где? – В приемной… Это человек, который называет меня «Мегрэт» и изо всех сил старается оказать мне помощь в задержании банды… даже ценой собственной шкуры… Он утверждает, что это тоже один из способов покончить с собой… – Он сумасшедший? – Возможно! Или же сообщник Стана, решивший таким способом узнавать о моих намерениях. Тут допустимо любое предположение, что делает этого человека тем более интересным. Почему бы, скажем, не предположить, что это и есть Стан? И Мегрэ стал выколачивать трубку о подоконник, хотя пепел из нее полетел на набережную и, возможно, попал на шляпу какому нибудь прохожему. – Вы собираетесь использовать этого человека? – Думаю, что да. После этого комиссар направился к двери, чтобы не сказать лишнего. – Вот увидите, шеф! Будет странно, если слежка еще будет нужна после воскресенья. Этот разговор состоялся в четверг пополудни. – Садись! Тебе не противно сосать целый день эту дурацкую сигару? – Нет, господин Мегрэт. – Ты начинаешь выводить меня из себя своим «Мегрэт»… Ну ладно! Поговорим серьезно… Ты еще не передумал умирать? – Нет, господин Мегрэт. – И ты все еще хочешь, чтобы тебе поручили опасное задание? – Я хочу помочь вам арестовать Стана Убийцу. |
