Вот поэтому я зашел, посмотрел на очередь, страдальцев, пациентов, и пошел к Романовскому. Попили чаю, поговорили о том и сем, а потом я внезапно признался о ситуации с фройляйн Гамачек.

– Я не понимаю, а что ты здесь делаешь? – Дмитрий Леонидович отставил в сторону стакан с чаем. – Надо срочно ехать в гостиницу, хватать барышню, и показывать ей красоты нашего города. Думаю, в пятницу утром виноторговец уже давно трудится над умножением богатств. Красивая?

– На втором месте после Лидии Михайловны, – отшутился я.

О нежных чувствах, которые питал Романовский к своей жене, я знал хорошо. Трое детей и почти пятнадцать лет брака помехой тому не стали.

Короче, уже через пять минут я входил в «Англию». Может, смеху ради поселиться в пятом номере, как прежде? Вот герр Гамачек обрадуется. Но мысль промелькнула и пропала. Не до мелких козней. Надо действовать. Кстати, портье новый какой то. Странно, вроде предпосылок к увольнению прежних не было. Заболел кто? За такое место держатся.

На его «Рады приветствовать», я только кивнул, даже останавливаться не стал, взлетел по лестнице на второй этаж, и замер перед дверью. Блин, опять без цветов. Ничего, по дороге куплю где нибудь, сейчас их в продаже много, считай, лето почти наступило.

Пока я решался – стучать или еще подумать о какой нибудь ерунде, дверь вдруг открылась. Хорошо хоть, не очень резко, и я успел отпрыгнуть, а то получил бы в лоб. На пороге стояла Агнесс и с любопытством смотрела на меня.

– Здравствуйте, Евгений, – улыбнулась она. – Увидела вас в окно, подошла к двери. Слышу – вы остановились, но почему то не стучите. И я подумала: надо поскорей задержать моего гостя, пока он не сбежал.

Она заразительно засмеялась, и я, улыбнувшись, открыл рот, чтобы что то сказать в свое оправдание, но был схвачен за рукав и втянут в номер.

– Рад видеть вас, фройляйн Агнесс, – наконец, сказал я слова приветствия.

– Какой вы скучный, Евгений! Как приказчик моего отца!

А ее русский, хоть и оставляет желать лучшего в плане произношения, но впечатляет словарным запасом. Похоже, она начала заниматься им вскоре после нашего знакомства. Небось, нашла какого то студентика, желающего заработать на кружку пива и порцию сосисок с капустой. Это льстит, конечно, потому что явно было сделано с целью угодить мне.

– Фройляйн Агнесс, хочу пригласить вас на прогулку. Возьмем экипаж, постараюсь показать вам интересные места.

Почему я взял официальный тон в беседе? А на всякий случай. Это в письмах мы обращались по имени и на «ты». Где гарантия, что в дальней комнате не притаилась прислуга? А то сейчас скажу наедине что нибудь игривое, получится урон чести. Тут как в медицине – лучше перебдеть, чем наоборот.

К счастью, Агнесс сразу решила дать четкий сигнал, что посторонних наблюдателей нет. Она обняла меня за шею, и поцеловала в губы, притянув к себе за голову. Поцелуй получился немного неловкий, короткий, будто на ходу сделанный. Девушка тут же отпрянула, покраснела. Наверное, такой смелый поступок ей непросто дался. А я так и остался стоять с протянутыми вперед руками – маневр по ответным обнимашкам оказался незавершенным.

– Да, ты прав, – продолжила она по немецки. – Наверное, надо выйти из номера. Подожди меня снаружи.

Агнесс – чемпионка мира по скоростным сборам среди женщин. Не прошло даже двадцати минут, как она вышла, поражая всех присутствующих своим великолепием. Впрочем, извозчик в этот момент отвернулся, так что я был один.

– Предлагаю начать с Дворцовой площади, – сказал я.