|
В газете это было запечатлено не рисунком, а фотографией, причем сделанной сверху. Как будто коптером. Я подивился искусству фотографа, перешел к следующей странице. Императорская чета посещает Большой театр. Судя по подписи, дают «Жизнь за царя», пару художник изображает в главной ложе, стоящими в окружении свиты. Картинка тянула на полноценное полотно – были выписаны все детали и даже партер с головами зрителей.
В Большой меня звали, и от Сергея Александровича даже пришло два билета. Правда, не в ложи, а в тот самый партер, который тоже попал в газету. Но я как представил по второму кругу в толпе аристократов, все эти бесконечные и пафосные разговоры о коронации, да еще смотреть напыщенную постановку «Жизнь за царя»... нет уж. Я свой номер уже отбыл в Успенском соборе. И на обеде волостных старшин в Петровском дворце. Который кстати, тоже попал в газету. «Их Величества обходят столы обедающих». Прибыв за несколько дней в Москву на коронацию, Николай II с супругой остановились в Петровском путевом дворце. Уже после всех торжеств, 18 мая, в том же Петровском были поставлены большие шатры, обеденные столы, между которыми бегали официанты. Такие же обеды для волостных старшин устраивал и отец Николая – Александр III. Этот обед запомнился бесконечной одой от розовощёкого студентика. Что то в стиле Державина: ...Дней священных ожидая Чувств торжественных полны Шли они с брегов Дуная Шли они от северной Двины... Заканчивался стих пафосными строчками, между букв которых так и сочилась патока: ...И как к таинству святому Все готовились они Бить челом Царю родному В эти благостные дни... Студентику хлопали, но так вяло – всех утомил длинным стихом, плюс не все влезли под императорский шатер и стояли под палящим солнцем. – Вы слышали шутку про публикацию в «Одесском вестнике»? – Шувалов заметил, как я погрузился в газеты, наклонился ко мне. Понизил голос: – Цензоры пропустили и пропечатали: «Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону». – Ха ха ха... Ворону! Представляете? Я вежливо поулыбался, перелистнул газету. – А в следующем номере появилась заметка – продолжал смеяться адъютант – В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании их императорских величеств, вкралась одна чрезвычайно досадная опечатка. Напечатано: «Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону», читай: «корову». Вообще московские Романовы непуганые – слишком многое позволяют своим любовникам. Великий князь и распустил! Смеяться над коронацией в пяти шагах от помазанника... В тот момент, когда решается судьба чиновничества первопрестольной... Наконец, меня позвали в кабинет. Там было накурено – топор вешай, вокруг круглого стола с царем и роднёй бесшумно кружили слуги во фраках и белых перчатках. Сам Николай выглядел осунувшимся, усталым. Кто то на его парадный мундир догадался повязать черный бант – и то хлеб. – Так, теперь доктор у нас. Баталов, – после долгой паузы произнес Владимир Александрович, заглядывая в бумажку. Видно военного человека – как на параде скандирует, каждое слово из стали выплавлено. – Расскажите, какие действия были предприняты. Ать два. Я невольно вытянулся, будто в шеренгу встал. – Ваше Императорское величество. Ваши Императорские высочества. Службой скорой помощи была организована сортировка пострадавших, оказание первой помощи, и доставка в больницы. Всего было обслужено четыреста тридцать семь человек. Из них помощь на месте оказана ста двенадцати, в стационары доставлено триста двадцать пять. Из них трое – после реанимации. Их сочли умершими, но врачам удалось вернуть пациентов к жизни. |
