ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Полковник Ли, заклинаю вас как виргинец виргинца, одумайтесь.

ПОЛКОВНИК ЛИ (холодно, официально). Я исполняю свой долг, как я его понимаю.

ХАНТЕР (дипломатично). Разумеется, вы должны исполнить свой долг, как вы его понимаете, полковник Ли. Но мне все же хотелось бы, чтобы вы прислушались к тому, что говорит полковник Вашингтон.

ПОЛКОВНИК ЛИ. Сэр, не берите на себя труд наставлять меня в части моих обязанностей. (Поворачивается к Хантеру спиной и идет к Джону Брауну и Кейджи. Застывает на месте).

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ (обращаясь к полковнику Вашингтону). Репортеры — штука несносная, я знаю. Но зачем надо противиться тому, чтобы они присутствовали на допросе Джона Брауна?

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Губернатор Уайз, я настоятельно прошу вас: отговорите полковника Ли пускать репортеров.

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Но это мелочь!

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Джон Браун сорок часов не ел, не пил, не спал. Несмотря на это, он был способен ночь напролет здраво рассуждать со мною о философских материях. Два сына его были при смерти, рейд, предпринятый им, завершился крахом, но ослабить его волю к действию мне не удалось, как я ни пытался. Да, он разбит, изранен, он истекает кровью, — и все же я не решился бы со спокойной душой пустить в то помещение, где он находится, газетных репортеров.

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. По-моему, вы просто измучены и оттого сгущаете краски.

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Я вас предупредил. Дальнейшее — на вашей ответственности.

^{Действующие лица замирают на местах; свет на площадке гаснет, и освещается казначейская. Джон Браун и Кейджи приходят в движение. На площадке появляется полковник Ли.}

ПОЛКОВНИК ЛИ. Капитан Браун, сюда к вам просятся два господина из газет. Впустить мне их или нет — решать вам.

ДЖОН БРАУН. Из газет? Да, пусть войдут.

ПОЛКОВНИК ЛИ. Как скажете. (Отступает в тень, на второй план, и застывает на месте).

ДЖОН БРАУН. Господи боже, клянусь тебе, что в этот раз окажусь достоин своей миссии… Кейджи, не все еще потеряно!

КЕЙДЖИ. О чем вы?

ДЖОН БРАУН. Если богу угодно было выбить меч из моих рук, я буду сражаться дальше, вооружившись словом. Я обращусь к слову — да, к слову! — и с его помощью возмещу страшный урон, нанесенный мечом.

^{Остальные действующие лица приходят в движение; все входят в казначейскую. Репортеры ведут запись того, что говорится.}

ПОЛКОВНИК ЛИ. Господа, позвольте представить вам капитана Брауна. Капитан Браун, — губернатор Уайз, стряпчий Хантер. С полковником Вашингтоном вы уже знакомы.

ХАНТЕР. Капитан Браун, кто вас послал сюда?

ДЖОН БРАУН. Из людей — никто. Я действовал по собственному побуждению, сообразуясь с наставлениями моего создателя… (очень устало, но все-таки с жаром)… или, если вам будет угодно, с наущения дьявола.

ХАНТЕР. Вы явились сюда с благословения северян-аболиционистов?

ДЖОН БРАУН. Я явился сюда с благословения Джона Брауна.

ХАНТЕР. Но вы, конечно, вели с главарями аболиционистов переговоры о замышляемой вами вылазке?

ДЖОН БРАУН. Я отказываюсь отвечать. Отрицать я не собираюсь, подтверждать было бы глупо.

ПОЛКОВНИК ЛИ (протягивая ему бумаги). Эти бумаги были обнаружены в вашем саквояже. Одна ни них представляет собой конституцию, другая — устав воинской службы. Полагаете ли вы ваших сообщников воинской частью?

ДЖОН БРАУН. Полагаю.

ПОЛКОВНИК ЛИ. А себя считаете главнокомандующим вашими вооруженными силами?

ДЖОН БРАУН. Я и есть главнокомандующий.