ПОЛКОВНИК ЛИ. И велика ли численность состоящих под вашей командой?

ДЖОН БРАУН. У меня нет недостатка в сторонниках как на Севере, так и на Западе.

ПОЛКОВНИК ЛИ. Я спрашиваю, какова численность сил, состоявших под вашей командой в набеге на Харперс-Ферри.

ДЖОН БРАУН. Численность тех, кто шел за мною? Вооруженных бойцов?

ПОЛКОВНИК ЛИ. Да, сколько бойцов принимало участие в набеге на Харперс-Ферри?

ДЖОН БРАУН. Общее число бойцов, силами которых было совершено нападение на Харперс-Ферри, считая меня самого, — девятнадцать.

ХАНТЕР. Капитан Браун, согласно полученным нами донесениям, с вами было до полутора тысяч хорошо вооруженных людей.

ПОЛКОВНИК ЛИ. Право, сударь, не думал, что вы унизитесь до лжи. Сколько было с вами людей? И где они теперь?

ДЖОН БРАУН. Я слов на ветер не бросаю, сударь. Общее число людей, вступивших в Харперс- Ферри, считая меня, — девятнадцать.

^{Хантер, заметно встревоженный, знаком отзывает в сторону губернатора Уайза и прочих. Свет на сцене меркнет; ярко освещена лишь эта группа.}

ХАНТЕР (обращаясь к полковнику Вашингтону). Вы ему верите? Я должен знать ваше мнение. Если он лжет, значит, он явился с головным отрядом, а за ним последуют полчища захватчиков.

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. А если не лжет?

ХАНТЕР. Тогда весь мир вскоре узнает, что девятнадцать человек смогли удерживать Харперс-Ферри в течение полутора суток. И эта весть потрясет Юг до самых оснований. Ответьте же. Верите вы ему?

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Да, верю. Он фанатик, но при всем том он честный и неподкупный человек… Мне теперь ясно все! Я думал, что у него где-то размещены крупные силы. Мне в голову не приходило, что он отважился совершить нападение, имея с собой всего девятнадцать человек.

ПОЛКОВНИК ЛИ. Не стоит возвеличивать то, что произошло в Харперс-Ферри, употребляя слово «нападение». Это был налет — мелкий налет, предпринятый жалкой горсточкой кое-как вооруженных людей.

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Те, кто полегли с обеих сторон в этой сравнительно мелкой схватке, — предтечи сыновей Юга и Севера, которым еще предстоит сложить головы. Мы вступили в войну.

ПОЛКОВНИК ЛИ. Давайте пока что продолжим допрос.

^{Возвращаются к тому месту, где лежит Джон Браун; площадка тем временем вновь освещается равномерно. Джон Браун говорит; репортеры записывают за ним.}

ДЖОН БРАУН. Как можно спокойно вкушать хлеб свой, пока у других нет хлеба? Как можно склонить на подушку голову и мирно спать, пока другому нечего подложить под голову?

ПЕРВЫЙ РЕПОРТЕР. Но нельзя же взять на себя задачу искоренить всяческую несправедливость. Нельзя истекать кровью за каждого, у кого кровоточат раны.

ДЖОН БРАУН. Пусть тело мое истекает кровью за тех, кто скорбит, пока не останется больше скорбящих. Долго ли продержалось бы рабство, если б каждый, кто против него, чувствовал, что не кто-нибудь, а он, он лично в ответе за этот великий грех, что не кому-нибудь, а ему пред престолом господним держать ответ за такое злодеяние, когда человека обращают в скотину, корысти ради заставляют работать как лощадь, корысти ради спаривают, как быка с коровой, чтобы дали приплод? Ярость всколыхнула бы этот край и не утихла бы, пока не смела с лица земли это преступление перед богом и людьми.

ПЕРВЫЙ РЕПОРТЕР. Значит, вы считаете себя орудием в руках провидения?

ДЖОН БРАУН. Да, считаю.

^{_{Джон Браун — Эдвард Биннс. Театр Гатри, Нью-Йорк, США, 1967.}}

ХАНТЕР. Капитан Браун, это пустая риторика. Не о рабстве речь, а о вашем набеге на мирное и беззащитное поселение.

ПОЛКОВНИК ЛИ. Вы нарушили мир…

ДЖОН БPАУН.