ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Смотрите же, отправьте этого ветхозаветного старца на виселицу.

XАНТЕР. Его отправят на виселицу. Я позабочусь, чтобы его признали виновным! Но должен предупредить вас заранее — я буду соблюдать все правила судейских приличий.

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Соблюдайте, сделайте милость, только ускоренным темпом!

XАНТЕР (делает шаг прочь, возвращается и в упор глядит на Чарлза Хардинга, чей храп нарушает воцарившуюся тишину. Грубо хватает Хардинга за волосы и резким движением приподнимает его голову). Спишь, пьянчуга несчастный? Храпишь, болван?

^{Берет стакан воды и с яростью выплескивает Хардингу в лицо. Брезгливо роняет назад голову Хардинга, и в то же мгновение свет на площадке меркнет; освещается зал суда в Чарлстоне, штат Виргиния. Слышна барабанная дробь. Барабанная дробь возвещает начало и завершение каждой картины в зале суда. С одной стороны на площадку входит Хантер; с другой — одновременно вносят на носилках Джона Брауна. Голова у него перевязана. За судейским столом судья Паркер.}

СУДЬЯ ПАРКЕР (обращаясь к Джону Брауну). Есть ли у подсудимого защита или он желает, чтобы защитников назначил суд?

ДЖОН БРАУН. Я вызвал защитников. Они еще не прибыли.

СУДЬЯ ПАРКЕР. Когда защитники прибудут?

ДЖОН БРАУН. Не знаю. Они едут с Севера. Наверное, через несколько дней.

ХАНТЕР. Ваша честь.

СУДЬЯ ПАРКЕР. Да, мистер Хантер.

ХАНТЕР. Как знать, дошел ли вызов до адвокатов, а если и дошел, приедут ли они? Меж тем в штате происходят волнения. А потому не могу ли я обратиться к суду с покорнейшей просьбой назначить обвиняемому защиту?

СУДЬЯ ПАРКЕР. Суд не пойдет на поводу у толпы, обуреваемой страстями. Что касается другого положения, выдвинутого вами, оно вполне обоснованно. Действительно — как знать, прибудет ли защита, и если прибудет, то когда. (Возвышает голос). Мистер Ботс, мистер Деннис. Прошу вас, господа, выйти вперед.

^{Оба выходят вперед.}

Согласны ли вы выступать в качестве защитников обвиняемого?

ЛОУСОН БОТС. Я согласен.

ТОМАС ДЕННИС. Я соглашусь, только если меня попросят, и притом с большой неохотой.

СУДЬЯ ПАРКЕР. У подсудимого нет возражений?

ДЖОН БРАУН. Если мне предстоит суд, я хочу иметь защитников. Но если мне предстоит лишь пародия на суд, мне безразлично, будет ли у меня защита или нет.

СУДЬЯ ПАРКЕР. Вас будут судить по всем правилам, сударь.

ДЖОН БРАУН. Я здесь человек чужой. Мне неизвестны наклонности и свойства двух господ, названных вами. Я не сомневаюсь, что это достойные люди. Однако они родились и выросли на Юге. Весь склад их ума таков, что им чужды и непонятны причины, побудившие меня девять ночей назад выступить на Харперс-Ферри. Я настаиваю на собственной защите.

СУДЬЯ ПАРКЕР. Мы не можем знать, когда прибудут ваши защитники, и прибудут ли они. Ничто не должно препятствовать ходу суда.

ДЖОН БРАУН (язвительно, резко). Я желаю, чтобы меня защищали мои защитники. Не торопитесь препроводить меня на казнь раньше, чем они успеют ко мне добраться.

СУДЬЯ ПАРКЕР. Обвинение может пригласить первого свидетеля.

ДЖОН БРАУН (с усилием приподнимается на носилках; насмешливо, а под конец — с презрением). Виргинцы, когда меня брали в плен, я не просил сохранить мне жизнь. Если надо мной чинят суд ради проформы — суд ради того, чтобы осудить на казнь, — не утруждайте себя напрасно. Вы алчете моей крови? Вы можете пролить ее в любую минуту и без такого посмешища, как этот суд. (Становится на колени на носилках).

СУДЬЯ ПАРКЕР. Суд продолжается. Мистер Хантер, прошу вас пригласить первого свидетеля.

<sup>Действующие лица застывают на местах, свет быстро меркнет.