|
э. - “Золотого века” в истории культуры Греции.> Прелестная, хоть и несколько отрешенная улыбка: ее утонченное очарование и кротость заставили сердце доктора сжаться. И тут он заметил руки девушки... Столешница скрывала их, но доктор сидел так, что отчетливо видел: тонкие пальцы терзали, рвали на мелкие клочья носовой платок. Доктору стало не по себе. Эта рассеянная, умиротворенная улыбка - и не знающие покоя руки, изничтожающие, сокрушающие... Глава 4 Тишину нарушил судорожный астматический кашель: затем раздался властный голос матери: - Джиневра, ты устала. Тебе пора лечь. Девушка вздрогнула; ее беспокойные пальцы перестали теребить платок. - Я совсем не устала, мама. Жерар был очарован ее певучим голосом, даже эта обыденная фраза прозвучала в ее устах как нечто завораживающее. - Нет, устала. Я же вижу. Завтра тебе нельзя никуда ехать. - Как? Я обязательно поеду! Я прекрасно себя чувствую. - Тебе нездоровится, - скрипучим, хриплым голосом возразила мать. - А завтра ты будешь совсем больна. - Нет-нет, я совершенно здорова! - Бедняжка дрожала, как в лихорадке. И тут мягкий спокойный голос произнес: - Я провожу тебя, Джинни. Молодая женщина с задумчивыми серыми глазами и гладкой прической поднялась со своего стула. - Нет, - отрезала старуха. - Никаких провожатых. - Но я хочу с Надин! - крикнула девочка. - Конечно, конечно. - Молодая женщина шагнула в сторону Джинни. - Не нужно, она сама! Верно, Джинни? - опять вмешалась старуха. Последовала неловкая пауза, впрочем недолгая - и Джиневра вмиг потускневшим голосом покорно произнесла: - Да, конечно. Я пойду одна. Спасибо тебе, Надин. - Она направилась к дверям. Несмотря на некоторую угловатость, Джиневра двигалась очень грациозно. Доктор опустил газету и теперь уже в открытую разглядывал старую миссис Бойнтон. Она смотрела дочери вслед, и на ее жирной физиономии кривилась странная усмешка, похожая скорее на гримасу. Словно карикатурное отражение прелестной неземной улыбки, которая поразила доктора на личике девушки... Старуха перевела взгляд на Надин, снова опустившуюся на стул. Однако та встретила этот тяжелый взгляд с невозмутимым спокойствием, хотя старуха так и сверлила ее глазами. "Какой бессмысленный деспотизм!” - возмутился Жерар. И тут старуха уставилась прямо на него. У доктора даже перехватило дыхание. Маленькие, ничем не примечательные глазки, но они сверкали такой злобой и столько в них было странной силы! Доктор Жерар сразу понял, что перед ним не просто вздорная немощная старушонка, которая изводит своих близких мелкими капризами. Нет, эта женщина обладает удивительной силой. Ее свирепый взгляд напоминал взгляд кобры... Миссис Бойнтон была стара и, видимо, измучена хворями, но совсем не беспомощна. Она знала цену власти и всю жизнь только и делала, что тешила свое властолюбие, по-видимому ни разу не усомнившись в собственном могуществе. Доктору Жерару вспомнился один цирковой номер: укротительница тигров демонстрировала публике очень эффектные, но крайне опасные трюки. Огромные великолепные звери смиренно ей подчинялись, выполняя унизительные для столь царственных созданий приказания. Однако их горящие глаза и тихое рычание выдавали ненависть - самозабвенную, жгучую ненависть... Укротительница была смуглой надменной красавицей, но взгляд ее - в точности такой же, как у этой старухи. |
