|
Как я уже говорил, цех по производству ушей – самое нетрудоемкое место во всем техно-логическом процессе. Не требуется ни особых усилий, ни тонких нервов, ни сложных механиз-мов. Даже объем работ – и тот незначителен. Можно не спеша ковыряться весь день, или выпол-нить всю норму до обеда, а потом бить баклуши. Мы с напарником – не из тех, кто работает спустя рукава. Поработав ударно до обеда, по-сле перерыва болтаем на разные темы, читаем книжки, занимаемся своими делами. В тот пол-день мы тоже развесили на стене десяток ушей, на которые оставалось лишь нанести морщины, и, развалившись на полу, грелись на солнышке. Я рассказывал об увиденной во сне танцующей фее. Я от начала и до конца отчетливо помнил сон и без всякого стеснения делился с напарником всем, вплоть до мелочей. Где не хва-тало слов, натурально тряс головой, размахивал руками, двигал ногами. Напарник, потягивая чай, внимательно слушал. Он старше меня на пять лет, мощного телосложения, с густой бородой и молчаливый. Еще у него есть привычка думать, скрестив руки на груди. Может, из-за выраже-ния лица на первый взгляд он кажется гигантом мысли, хотя на самом деле все далеко не так. В большинстве случаев он уже вскоре резко выпрямляется и как отрезает: «Однако!» Вот и на этот раз, дослушав мою историю, он глубоко задумался, да так надолго, что мне пришлось, коротая время, вытирать тряпкой панель электромехов. Но вскоре он, как обычно, резко выпрямился и произнес: – Фея, танцующая фея… однако! Я тоже по обыкновению не требовал от него конкретного ответа, поэтому особо не рас-строился. Вернул электромеха на прежнее место и принялся за остывший чай. Но мой напарник, на редкость изменяя себе, продолжил раздумья. – Что с тобой? – поинтересовался я. – Кажется, я где-то и раньше слышал эту историю про фею. – Да ну? – с удивлением воскликнул я. – Помню, что слышал, – вот только где? – Попробуй вспомнить, а? – Угу, – лишь обронил он и опять надолго задумался. Вспомнил он через три часа – дело шло к вечеру, пора было расходиться по домам. – Так-так! – воскликнул он. – Насилу вспомнил. – Молодчина! – Знаешь старика Уэо из шестого технологического?.. Ну, у него седые волосы до самых плеч… Такой беззубый… Еще говорил, что пришел на завод до революции. – Ну? Этот старик вполне мог видеть ее в кабаках. – Помнится, он давненько уже рассказывал мне похожую историю. О танцующей фее. Я-то всерьез не воспринимал – думал, старческие байки. Но послушал тебя и понял, что он не заливал. – О чем он говорил? – поинтересовался я. – Так… о чем… старая это история, – вымолвил напарник, скрестил руки и опять задумал-ся. Но больше ничего вспомнить не сумел. Вскоре он выпрямился и сказал: – Нет, не припомню. Лучше тебе встретиться со стариком самому. Выслушать все собст-венными ушами. Так я и решил. Сразу после сигнала об окончании рабочего дня я направился на шестой участок, но стари-ка и след простыл. Там подметали пол только две девушки. Та, что постройнее, подсказала, что можно поискать его в старом кабаке. Я поспешил в кабак; старик действительно оказался там. Сидя за стойкой бара на высоком табурете, старик, широко расставив локти, пил сакэ. Рядом ле-жала кошелка с его ужином. Кабак был старинный. Очень и очень древний. Не родился я, не свершилась революция, а кабак уже стоял. Из поколения в поколение создатели слонов выпивали здесь сакэ, перекидыва-лись в картишки, пели песни. Стены сплошь увешаны старинными фотографиями завода: вот первый директор инспектирует слоновью кость, а вот знакомится с производстюм известная в прошлом актриса… При этом все фотографии императора и его семьи, вообще любые снимки на монаршую тематику сожжены руками солдат революционной армии. |
