Мимо него скользящей походкой прошел… солдатик Тетькин, вечный дневальный по штабу отряда. Выждав, когда он скроется в темноте, сыщик осторожно двинулся следом. Но сколько он не вглядывался в сгустившуюся тьму, сколько не прислушивался – ничего не заметил. Тетькин исчез. На подобии бесплотной тени отца Гамлета. Впрочем, чему удивляться? Иван мог отправиться в самоволку – свел знакомство с местной красоткой, вот и порешил полакомиться продажными её прелестями. Или его отправили к прапорщику – срочно понадобился врио заместитель командира отряда по тылу. Или послан кем нибудь из офицеров к местной самогонщице.

Десятки вариантов и все – из области чистейшей фантазии.

Скорей всего, ко всем подозрительным лицам, которые крутятся в бескровной пока мясорубке, добавилось ещё одно – тощий дневальный по штабу. Невелика должность, но для «клопа» – довольно перспективная. Тетькин вращается среди штабников, командиров рот и взводов, приезжающх на разные совещания и летучки. Следовательно, он в курсе всех отрядных, и не только отрядных – ротных, новостей.

Мигом в голове выстроилась логическая цепочка очередной версии: Тетькин – Евдокия – Гранд. Между Евдокией и Убийцей – недостающее звено, которое предстоит ещё вычислить… Прапорщик? Отпадает. Во первых, глуп, во вторых, всегда на людях. Не побежит же за десятки километров с новостью в зубах?

На память пришел водитель Борька… Вот оно, возможное недостающее звено!

Отложив в память для будущего анализа пришедшую в голову, кажется, добротную и достоверную версию, Добято поспешил к избе Евдокии…

20

В избе Евдокии готовились ужинать. Постоялец возвратился со службы не только уставший, но чем то встревоженный. Все понятно, решила заботливая хозяйка, военная служба – не гостинец, всякое бывает. Особо на хозяйственной должности разнесчастного Серафимушки. Наверно, бежал, торопился поужинать, отдохнуть, вот и отдышаться не может, хватает воздух на подобии вытащенной из воды рыбы.

Поспешно сбросил форменную куртку небрежно швырнул её на скамью, расстегнул портупею и уселся во главе чисто выскобленного стола. Вдумчиво изучает позавчерашнюю газету, доставленную из района Борисом, и косится на хозяйку. Дескать, почему не появляется перед ним дымящаяся картоха, не нарезана ветчина не ласкают глаза пупырчатые огурчики?

– Серафим Потапыч, сбросили бы сапожки, надели тапочки. Чай, ноги устали до онемелости, отдых им надо бы дать. Полежали бы малость – вон как дышите тяжело!

– Действительно, набегался, притомился, – не отрываясь от чтения, пожаловался прапорщик. – Всюду нужен хозяйский глаз: что в столовой, что на складах, что в кабинете… Погоди, баба, отдышусь, поем – тогда уж переобуюсь. Лучше скажи, что нового узнала, о чем бабы кудахчат?

– О разном… Сегодня навестил почту член комиссии…

Серафим насторожился, отложил газету.

– По какой надобности?

– Сеструха баяла – дружка хотел поздравить с днем рождения. Опосля передумал, дескать, телеграф все одно не работает, лучше проздравить по лесниковой рации… И – еще. Светка подметила – косился на вошедшего Борьку…

– Долго бездельничал на почте?

– Не. С полчаса.

Не переставая говорить, Евдокия хлопотливо возилась у русской печи и возле кухонного столика. Что то резала, раскладывала на тарелках. Короче, изображала усердие заботливой и умелой хозяйки. Толстые, жирные губы Серафима тронула ироническая улыбка. Старайся, старайся, мясистая дура, рассчитываешь захомутать добычливого мужика? Все равно, не получится!

Когда женщина полезла в погреб за наливкой, во дворе над калиткой загрохотала приспособленная Серафимом жестянка.