|
А кричащие заголовки газет! Я бы повесил этих чертовых журналистов. Сегодня утром у ворот усадьбы собралась целая толпа зевак. Для них это вроде бесплатного музея мадам Тюссо. И ты считаешь, что ничего не случилось? - Успокойся, Джон, так не может продолжаться вечно. - Мы сойдем с ума раньше, чем закончится следствие! - Ты слишком сгущаешь краски. - Легко тебе говорить! Еще бы, тебя не осаждает стадо орущих журналистов. На тебя не пялится каждый болван на улице. Но и это не самое страшное! Хастингс, тебе не приходило в голову, что вопрос, кто это сделал, стал для меня настоящим кошмаром? Я все пытаюсь убедить себя, что произошёл несчастный случай, поскольку... поскольку теперь, когда Инглторп вне подозрений, получается, что преступник - один из нас. Да, от таких мыслей можно и правда сойти с ума! Выходит, что в доме живет убийца, если только... И тут мне в голову пришла любопытная мысль. Да, все сходится! Становятся понятными действия Пуаро и его загадочные намеки. Как же я не догадался раньше! На зато теперь я смогу рассеять эту гнетущую атмосферу подозрительности. - Нет, Джон, среди нас нет убийцы! - Я тоже надеюсь на это. Но кто тогда убийца? - А ты не догадываешься? - Нет. - Я опасливо оглянулся вокруг и тихо, но торжественно провозгласил: "Доктор Бауэрстайн". - Это невозможно! - Напротив, все улики сходятся. - Но на кой черт ему понадобилась смерть моей матери? - Не знаю, - честно признался я, - но Пуаро тоже его подозревает. Я рассказал Джону, как взволновало Пуаро известие, что доктор Бауэрстайн приходил в усадьбу в тот роковой вечер. - К тому же, - добавил я, - он дважды повторил: "Это меняет все дело". Ты сам подумай - Инглторп утверждает, что оставил чашку в холле. Как раз в этот момент туда заходил Бауэрстайн. Проходя мимо, он мог незаметно подсыпать в кофе яд. - Но это было бы очень рискованно. - Зато становится понятным все остальное! - А откуда он мог узнать, что это мамина чашка? Нет, Хастингс, тут концы с концами не сходятся. Но я не собирался сдаваться: - Да, я немного увлекся. Зато теперь мне все ясно. Слушай. И я рассказал Джону о том, как Пуаро решил сделать повторный анализ какао. - Ничего не понимаю, - перебил меня Джон. - Бауэрстайн ведь уже сделал анализ! - В том-то и дело! Я сам сообразил это только сейчас. Неужели ты не понимаешь? Если Бауэрстайн убийца, то для него было бы проще простого подменить отравленное какао обычным и отправить его на экспертизу. Теперь понятно, почему там не обнаружили яд. И главное, никому и в голову не придет заподозрить в м-то Бауэрстайна - никому, кроме Пуаро! Лишь сейчас я оценил в полной мере проницательность своего друга! Однако Джон, кажется, все еще сомневался. - Но ведь он утверждает, что какао не может замаскировать вкус стрихнина! - И ты ему веришь? К тому же наверняка можно как-то смягчить горечь яда. Бауэрстайн в этом деле собаку съел: как-никак - крупнейший токсиколог! - Крупнейший кто? Я никогда не слышал о такой профессии. - Он досконально знает все, что связано с ядами, - пояснил я Джону. - Видимо, Бауэрстайн нашел способ, позволяющий сделать стрихнин безвкусным. |
