Изменить размер шрифта - +

Не поймите меня неправильно, я не прочь покувыркаться с богатой сучкой – или четырьмя – но они так раздражают, когда не раздеты, а их рты заняты не тем делом. С цыпочками, вроде этих, главный фокус – это найти им такое занятие, чтобы у них не было возможности говорить. Понятно, о чем я? Хотя флирт – это весело. Конечно, они все красивые, и я им всем нравлюсь. Я опасен. Я плохой мальчик. Настоящий бунтарь. Ведь я продал за баснословные деньги свою половинную долю от компаний отца в день своего восемнадцатилетия. И, поверьте, продал по самой высокой цене, потому что не идиот. Из меня мог бы получиться чертовски успешный бизнесмен, если бы я выбрал для себя этот путь. Но я использовал вырученные средства на постройку «Скитальца», а оставшихся денег с лихвой хватало на финансирование моих приключений последние двенадцать лет. Да, компания моего отца стоила, как целый монетный двор. И я продал ее, чтобы плавать по миру и жить в праздной роскоши. Настоящий блудный сын – это я.

Однако, мне становится скучно. Я закрываю бутылку и прихватываю ее с собой на вертолетную площадку в дальнем конце восточного крыла. По одну руку от меня манерная кокетка по имени Лана, а по другую – чересчур болтливая наследница миллионов Морган. Я знаю один заброшенный пляж в сорока минутах лету к северу от Лос Анджелеса, и наш семейный пилот, Робби, доставит нас туда.

Он сажает вертолет прямо на пляже, я помогаю девочкам выйти и прошу Робби вернуться за нами через два часа.

Не теряя времени, мы раздеваемся, и на этот раз я позволяю себе только получать удовольствие, не заботясь об отдаче. Обычно я непреклонен в том, чтобы сначала удовлетворить партнершу – и желательно не один раз – а потом уж даю выход себе. Но сегодня все для меня и только для меня. Мне тридцать один, мать вашу! Я дотянул до тридцати одного.

Я позволяю им прикасаться, целовать и не сдерживаться, позволяю показать мне, что, да, если налью им выдержанного виски, то они проделают все то же самое друг с другом и со мной, и что… ну… лучше пусть это останется в моем воображении и в моей памяти.

Лунный свет, виски, груди, губы на всем моем теле, грохот океана и прибой, лижущий пальцы моих ног, и… как ее зовут? Ах да, Морган. Она лижет меня кое где в другом месте… Это отличный способ отметить тридцать первый день рождения!

Пока все дерьмо мира не ополчилось против меня.

Перебор виски и очень интенсивный секс не лучшим образом сочетаются с врожденным пороком сердца. Но кто ж знал? Добавить к этому тот факт, что я нахожусь у черта на куличиках без каких либо медикаментов и вне зоны действия мобильной связи.

Все началось после того, как я в третий раз кончил на – хорошо, по большей части на , и частично в  – рот Лане. У нормального человека после удивительно мощного оргазма сердце сильно колотится, но примерно через минуту начинает успокаиваться, если только он не в плохой физической форме. Но это не про меня. Я в охрененно фантастической форме, будь прокляты болезни сердца. Я голый и пьяный, в компании двух удовлетворяющих меня богатых, но безмозглых блондинок. Не то чтобы умных блондинок не существовало – привет, Астрид! – но стереотипы формируются не без причины.

Это похоже на то, что произошло в Чили. Но на этот раз мое сердце не замедляется. Оно колотится еще сильнее. Я перехожу на квадратичное дыхание, сосредотачиваюсь на подсчете ударов, стараюсь замедлить их. В конце концов я вынужден отойти от девочек, сесть на песок и, опустив голову на согнутые руки, дышать. Надеяться. Умолять, чтобы оно билось хотя бы еще один день.

Хотя бы день.

В том смысле, что умереть в свой тридцать первый день рождения?

Господи, какая насмешка судьбы.

Но это так.

Не на вершине горы в Чили, нет.

Дома, в Калифорнии.

На пляже, голым, в компании пары симпатичных девчонок.

Быстрый переход