Тумов тяжело вздохнул.

“Что сказать сёстрам Аркадия? Что о нем думает Люда?”

У него в боковом кармане лежала телеграмма Очира, полученная две недели назад. Две недели Игорь носил её с собой. Каждое утро он обещал себе, что вечером поедет в Сокольники, и каждый вечер малодушно искал повода, чтобы не ехать. Он уверял себя, что ждёт второй телеграммы. Но в глубине души был убеждён, что эта вторая телеграмма сообщит о непоправимом.

Уже две недели он боится брать телефонную трубку, забросил дела и работу и ждёт… Чего?

Сегодня утром ему передали записку Людмилы. Она настоятельно просила приехать. Больше откладывать визит было нельзя.

Взявшись за ручку входной двери, он ещё не был уверен, что позвонит в квартиру. Позвонив, не знал, скажет ли им о телеграмме из Улан‑Батора или малодушно промолчит.

Дверь открыла Людмила. Она серьёзно поздоровалась с ним и сказала:

– Проходите, пожалуйста. Раздевайтесь…

“Может, они уже знают что‑нибудь?” – думал Игорь, медленно снимая одну галошу, затем другую, разматывая шарф, потихоньку принимаясь стягивать пальто.

– Да проходите, в конце концов! – послышался из комнаты резкий голос Ирины Михайловны – старшей сестры Аркадия. – Что вы там копаетесь!

– Идите скорее! – тихо сказала за его спиной Людмила. – Мы очень тревожимся.

“Не знают”, – подумал Тумов и пощупал, на месте ли телеграмма.

Он прошёл в комнату.

Ирина сидела на диване возле настольной лампы с зелёным абажуром. Её узкое длинное лицо было очень бледно и в свете лампы казалось зеленоватым. Резкие морщины темнели вокруг рта. Тонкие губы были плотно сжаты. Она молча протянула Тумову узкую холодную руку и указала ему место напротив себя.

Игорь поспешно сел в глубокое кресло, довольный, что его лицо остаётся в тени. Людмила, закутавшись в большой пуховый платок, устроилась с ногами в уголке дивана, взяла на руки кошку; тихо поглаживала её.

Воцарилось напряжённое молчание.

– Ну? – спросила Ирина и закашлялась.

– Что? – растерялся Тумов.

– Сестра последнее время болеет, – торопливо пояснила Людмила и вздохнула.

– Не об этом речь, – резко сказала Ирина. – Где Аркадий?

– Я н‑не знаю, – неуверенно протянул Тумов, и ему показалось, что телеграмма жжёт его грудь.

– То есть как это не знаете, Игорь Николаевич? – высоким звенящим голосом спросила Ирина. – Вы втравили его в эту поездку бог знает куда и черт знает зачем. Сами вернулись чуть не три месяца назад. От него никаких известий. Вы не показываете глаз, не считаете нужным хотя бы по телефону ясно сказать, где он и что с ним. Простите меня, но порядочные люди так не поступают. И он ещё называл вас своим другом.

– Ирина, успокойся, – тихо сказала Люда, – Извините её, Игорь Николаевич. Мы очень беспокоимся об Аркадии. Больше трех месяцев от него нет ни строчки. Вы давно возвратились и тоже молчите.

– Я все собирался, каждый день, – бормотал Тумов, не зная, куда девать глаза. – Куча дел, отчёты… Пришлось сразу ехать в командировку… Вы простите, пожалуйста, я, конечно, очень виноват, но…

– Когда вы видели его последний раз? – спросила Ирина, испытующе глядя на Тумова.

– Ровно три месяца назад, двадцать восьмого августа.

– Почему он не послал с вами письма?

– Мы разъехались в разных направлениях. Не известно было, кто первый доберётся до обжитых мест.

– Почему вы разделились?

– Он хотел провести дополнительные исследования немного южнее.