– Ему надо задать хорошую взбучку, – взволнованно твердил Батсур. – Разве можно было одному уходить так далеко! Он должен был дождаться нас.

– Зря мы сидели возле кратера, – заметил Жора. Батсур не ответил. Тоннель, очерчивая дугу, по‑прежнему вёл вниз.

Батсур вдруг остановился и ударил себя по лбу.

– Так ведь это же спираль! – вскричал он. – Тоннель по спирали окружает центральный кратер. Спускаясь по нему, мы уже несколько раз обошли жерло. Это искусственный ход в недра вулкана… Молодец Аркадий…

– Ветер, – прошептал Жора.

– Разумеется… Здесь везде превосходная вентиляция. О, это были талантливые инженеры.

– Кто?

– Те, кто построил все это…

– Но кто они?..

Тоннель вдруг повернул под прямым углом, и стены его ушли в стороны. Жора и Батсур очутились в огромном зале. Лучи фонарей сразу же потерялись в безграничном мраке.

– Что это? – воскликнул Жора.

Батсур не отвечал. Он пристально вглядывался во тьму.

– Погаси фонарь, – вдруг сказал он Жоре.

Их окружила тьма. Нет, это была не тьма. Постепенно его глаза привыкли к темноте, и он увидел вереницы огромных пластин, мерцающих бледным, зеленовато‑фиолетовым светом. Ряды пластин тянулись куда‑то вдаль.

– Вот оно – сердце Гремящей расщелины, – прошептал Батсур. – Ты гений, Аркадий…

– Что же это такое? – повторил Жора.

– Это наследство людям Земли, – ответил Батсур. – Аркад‑и‑й! – закричал он, сложив руки рупором.

Подземелья ожили. Отражённый тысячами огромных пластин зов Батсура полетел по бесконечным залам:

– Аркадий! Аркадий! Аркадий!..

Жоре стало страшно. Подземелья словно обрадовались, услыхав человеческий голос, и теперь повторяли его на разные лады:

– Аркадий! Аркадий!.. дий!

Наконец эхо стихло. Батсур и Жора включили фонари и долго прислушивались. Ответа не было.

– Может, он не дошёл сюда? – шёпотом спросил Жора.

– Он не мог не дойти… Ещё до поездки к Атас‑Ула он предположил, что здесь должно существовать нечто подобное… Оставайся тут и не гаси фонаря. Я пойду искать его. Если через час не приду, возвращайся в лагерь, но фонарь оставь здесь. Иди назад со свечой. Пусть фонарь будет маяком. Отдохнув, возвращайся сюда с Жамбалом. Захватите носилки… В глубь зала не ходите, ни в коем случае. К пластинам опасно приближаться. Если меня и Аркадия не будет, поезжайте вездеходом в Улан‑Батор. Там расскажете, что видели. А сейчас ни слова… В этих залах нельзя находиться более полутора–двух часов подряд. Ни слова, Жора… Обещай, что сделаешь так, как я сказал. Дай руку!..

Батсур крепко обнял Жору и шагнул во тьму. Луч его фонаря все удалялся и удалялся и наконец превратился в тонкую блестящую иглу. Уже издали до Жоры долетел зов:

– Аркадий! Аркадий!..

Эхо подхватило его и снова понесло по залам.

Жора присел на каменный пол и ждал. Стрелки часов двигались медленно. До назначенного срока было ещё далеко.

Иногда даже хорошо немного побыть одному. По крайней мере, никто не увидит, что ты плачешь.

* * *

Тумов медленно шёл по опустевшему бульвару в Сокольниках. Темнели ветви голых деревьев. Поблёскивал мокрый асфальт. Ветер швырял в лицо мелкие брызги дождя. Вот и знакомый дом с большой стеклянной дверью. Отсюда полгода назад они начали путешествие.

Тумов тяжело вздохнул.

“Что сказать сёстрам Аркадия? Что о нем думает Люда?”

У него в боковом кармане лежала телеграмма Очира, полученная две недели назад.