|
Ему удалось переправить на чердак два бурдюка с вином, четыре окорока, шесть колбас и два огромных каравая хлеба. Он забаррикадировался так, что рассерженный лавочник, которому Тью был должен шесть серебряных монет, изорвал на себе чулки, ободрал щеку о доску с гвоздём и вынужден был отступить. Три дня провёл Тью на чердаке. Большую часть этого времени он проспал, а всё остальное время пил, ел и создавал вокруг себя некоторое подобие уюта, необходимое всякому человеку.
Теперь он искал следы этого подобия здесь, в подвале, среди гниющей рухляди. Свеча в его руке чуть подрагивала, и горячий воск обжигал пальцы, капая из переполненной плошки подсвечника. Внезапно Тью вскрикнул от радости - он обнаружил огороженное ящиками пространство, ни дать ни взять - маленькую комнатку. В центре её, накрытый старой салфеткой, бочонок играл роль круглого стола, на котором в гнутой медной миске лежало крупное яблоко, надкушенное с одного бока. Продолговатый ящик изображал скамью, а в углу лежал тяжёлый и сырой тюфяк. Тью взял в руку яблоко, подбросил его на ладони и с неожиданной злостью швырнул в темноту. Яблоко лежало тут совсем недолго, в противном случае до него добрались бы крысы, которые во множестве шныряли по подвалу. Проклятье! Подлый убийца был настороже и успел скрыться, уйти прямо из-под носа! А может, его предупредили? Джокс не вызывает большого доверия. Слишком уж рьяно он корчит из себя образцового мажордома… Он в сговоре с Грателло! - Молодой господин! Подойдите пожалуйста сюда! - послышался голос Джокса. Тью, стараясь ничем не выдать охватившего его подозрения, напустил на себя безразличный вид и вышел из укромного убежища. Бочка с кузеном Фаэрти, уже закрытая, стояла у входа в ледник. Рядом топтался конюх. Его туповатое, недоумевающее лицо в свете масляного фонаря выглядело зловеще. Джокс, с неподвижной, как у статуи, вежливой улыбкой стоял навытяжку. - Не угодно ли молодому господину посмотреть на то, что мы нашли в кладовой? - спросил он и вытянул руку в приглашающем жесте. «Ага! - подумал Тью. - Я зайду внутрь, и ты закроешь дверь, поймаешь меня, как в крысоловку. Ну уж дудки!» Однако тут же ему сделалось стыдно при мысли, что мажордом поймёт его испуг. Нужно было выкручиваться. - Мне надоело держать это! - с напускным раздражением он сунул свечу конюху. - А ты посвети мне. Что вы там откопали? - Грателло, молодой господин, - отвечал Джокс и слегка наклонил голову. - Что ты болтаешь? - изумился Тью. - А ну, вперёд! Грателло точно был там. Он висел на железном крюке между говяжьими тушами, такой же холодный и твёрдый, как они. В голове его торчал мясницкий секач. * * * - Мы не продвинулись вперёд ни на пядь! - сказал Фаррел. - Напротив, дело только запутывается. - Он так злится, потому что кто-то покусился на его полномочия, - заметил Баркатрас. - Обычно запутыванием дел всегда занимаются судейские. Они снова, как вчера, сидели за обеденным столом, правда, теперь в другом порядке. Почётное место занимал стряпчий, Тью демонстративно уселся спиной к фальшивой надписи, слева от Альвенель находился Конан, а справа - Ченси. Тьянь-по и шут расположились друг против друга. Кхитаец с улыбкой наблюдал, как Баркатрас вылепляет из хлебного мякиша разнообразных чудовищ, а потом сражается с ними При помощи вилки и ножа. - Может, это и неважно, - произнёс Ченси, - но всё-таки любопытно: кем был оживший мертвец и как он оказался в замке? Джокс, стоявший у двери, выразительно кашлянул. |
