|
То есть если можно назвать главной практически единственную улицу селения, как это было в Лонг-Бейсинге, принадлежавшем к тем деревушкам, которые имеют тенденцию разрастаться в длину, а не в ширину. Там имелась внушительная церковь с высокой колокольней и кладбище с величественным древним тисом <Тис - вечнозеленое хвойное дерево с твердой ценной древесиной и ядовитыми хвоей и семенами.>, а кроме того, полный набор деревенских лавочек, в том числе две антикварные. Одна предлагала главным образом фигурки, вырезанные из сосновых чурок - для каминных полок, в другой были в изобилии кипы старинных карт, стоял фарфор, почти весь щербатый, под полками со стеклом и викторианским серебром ютились три-четыре старых, источенных жучком дубовых ларя, - но все это из-за тесноты невозможно было толком рассмотреть и оценить. Дальше по улице располагались два кафе, оба не слишком уютные, и восхитительная булочная с большим выбором сдобы домашней выпечки. Затем следовала почта, делившая кров пополам с зеленной лавкой, и магазин тканей, где также торговали готовой одеждой, детской обувью и галантерейными товарами. В писчебумажном магазинчике можно было купить еще и газеты, табачные изделия и сладости. В лавке, торговавшей шерстью - безусловно самой аристократичной среди местных торговых заведений, - две седовласые строгие дамы могли предложить вам нитки для вязания всех расцветок и сортов, а в придачу - разнообразнейшие выкройки и альбомы фасонов для вязаных изделий. Отдельный прилавок был отведен под ручную вышивку. Бывшая бакалейная лавка ныне величала себя "супермаркетом", подтверждая право на это пирамидками проволочных корзин при входе и набором ослепительных картонных коробок со всяческими хлопьями к завтраку или стиральными порошками. На стекле маленькой витрины ателье затейливыми буквами было выведено "Лила", еще имелся салон мод, но на обозрение потенциальных заказчиков были выставлены лишь одна французская блузка с ярлыком "Последняя модель", синяя юбка и джемпер в лиловую полоску, на коих белел ярлычок с надписью "Продается раздельно". Все это Пуаро рассматривал скорее машинально. В том числе и фасады небольших особняков, от которых веяло стариной. Некоторые сохранили в чистоте стиль второй половины XVIII века, но большинство щеголяло викторианскими усовершенствованиями - верандой, эркером <Эркер - архитектурная деталь в виде выступа в наружной стене здания, который увеличивает внутренний объем помещения.> или крохотной оранжереей. Правда, два-три подверглись-таки косметической операции, чтобы выглядеть помоложе, и, видимо, были очень этим горды. С особняками соседствовали прелестные деревенские домики, тоже хранившие дух старины - эти, наоборот, норовили приписать себе лет на сто больше, но все же попадались и подлинные раритеты, в коих более поздние удобства, вроде водопровода и отопления, тщательно маскировались. Пуаро неторопливо шествовал по улице, переваривая все увиденное. Если бы его сейчас видела миссис Оливер, то непременно спросила бы, почему он еле плетется. Ведь нужный ему дом расположен в четверти мили от деревушки. Но Пуаро ответил бы своей нетерпеливой приятельнице, что ему необходимо прочувствовать местную атмосферу, что подобные вещи иногда оказываются крайне важными. Улица кончилась, и пейзаж сразу изменился. Вдоль одной стороны шоссе, несколько отступив от него, тянулся ряд новых муниципальных домов - перед каждым зеленел газон, и у каждого дверь была выкрашена в свой цвет, дабы хоть как-то скрасить их удручающее единообразие. За ними в свои права вновь вступали поля и луга, расчерченные живыми изгородями, среди которых кое-где виднелись "загородные резиденции", - так они значились в каталогах по продаже недвижимости - окруженные собственными деревьями и садами. Вот у кого вид был совершенно неприступный и надменный. Впереди по шоссе Пуаро углядел здание, верхний этаж которого, вопреки обычному стандарту, был увенчан странным полушарием, видимо, надстроенным не так давно. |
