Еще один. Всегда четное число. Его рука на ее щеке, еще два поцелуя.

– Теперь три. Еще один.

Пит поцеловал еще раз. Они улыбнулись друг другу. Он взял сумку и пошел; глянул на изгородь, на дыру посредине – наверное, мальчишки пролезли там.

Что‑то их не видно. Он не удивился.

Снова улыбнулся и завел мотор.

* * *

Эверт Гренс шарил по коврику, уходящему под пассажирское сиденье и ноги Свена Сундквиста. Под сиденье он спрятал две кассеты. В бардачке лежали еще две. Скорее забрать, уложить в коробку, забыть про них.

Двое молодых полицейских – кажется, уже не такие бледные – стояли на тротуаре между капотом автомобиля и дверью дома номер семьдесят девять. Херманссон завела машину и дала задний ход, но тут один из полицейских постучал в окошко, и Свен опустил стекло.

– Как по‑вашему, что это?

Гренс наклонился вперед с заднего сиденья.

– Как вы и говорили. Расправа.

В Крунуберге начался ранний вечер, и найти свободное место на Бергсгатан было нелегко. Херманссон трижды объехала блеклые полицейские здания и, несмотря на протесты Эверта, остановила машину на Кунгсхольмсгатан, возле входа в полицейский участок Норрмальма и Управление уголовной полиции лена. Гренс чуть заметно кивнул дежурному и вошел в дверь, мимо которой не проходил уже много лет – он давно научился любить рутину и крепко держался за нее, чтобы не упасть. Коридор, узкая лестница – и вот они в Единой диспетчерской службе, куда поступают звонки со всего лена, – в сердце огромного дома, в зале величиной с небольшое футбольное поле; за каждым вторым компьютером полицейский или гражданский служащий следит за тем, что происходит на трех маленьких экранах перед ним и на экранах гораздо больших, покрывающих стены от пола до потолка. Началась обработка четырехсот вызовов, поступивших в этот день на номер 112.

Взяв по стаканчику кофе, Свен, Мариана и Гренс уселись рядом с женщиной лет пятидесяти, гражданской служащей; она оказалась из тех, кто кладет руку собеседнику на плечо.

– Во сколько?

– В двенадцать тридцать семь. И на несколько минут раньше.

Женщина, так и держа руку на плече Эверта, другой рукой набрала на клавиатуре «12.36.00»; последовавшая за этим тишина показалась всем долгой, как всегда во время совместного ожидания.

– Twelve thirty‑six twenty.

Вслед за электронным голосом, говорившим по‑английски, как во всех полицейских участках мира, раздался живой – молодая женщина, плача, сообщала о драке в подъезде дома на Мариаторгет.

– Twelve thirty‑seven ten.

Какой‑то ребенок закричал, что папа упал с лестницы, у него очень‑очень‑очень много крови из щеки и волос.

– Twelve thirty‑seven fifty.

И какой‑то скрежет.

Звонок явно из дома. Вероятно, с мобильного телефона.

На экране анонимный номер.

– Незарегистрированная сим‑карта.

Женщина‑оператор убрала руку с плеча Гренса; Гренс промолчал, ему не хотелось, чтобы его снова трогали. Его уже много лет никто не касался, и он не знал, как быть, чтобы не чувствовать себя скованно.

– Единая дежурно‑диспетчерская служба.

Снова скрежет. Потом жужжание, помехи. И мужской голос – напряженный, нервный, хотя звонивший притворялся спокойным. Он почти шептал:

– Убит мужчина. Вестманнагатан, семьдесят девять.

Говорит по‑шведски. Без акцента. Но разобрать последнюю фразу из‑за жужжания было трудно.

– Я хочу послушать еще раз.

Оператор немного сдвинула назад курсор на таймкоде, который черным червяком растянулся вдоль экране компьютера.

– Убит мужчина.