|
.. — Ни в коем случае, дорогая! — взволнованно перебивает дед. — Там пишут о тинейджерах в черных масках, с выкидными ножами. Они буквально наводнили метро. Пьяные болваны, разбитые бутылки, стекла, которыми выкалывают прохожим глаза... — Все не так уж плохо... — Эмма, не стоит так рисковать, чтобы сэкономить на такси... Я совершенно уверена, что, если спрошу деда, каков, по его мнению, средний тариф у лондонских таксистов, тот ответит: «Пять шиллингов». — Честно-честно, дед, я очень осторожна, — уверяю я. — И часто беру такси. Иногда. Примерно, раз в год. — Лучше объясни, что это ты делаешь? — спрашиваю я, спеша сменить тему. Дед тяжело вздыхает: — На прошлой неделе твоя мать расчищала чердак. Вот я и разбираю, что нужно выбросить, а что оставить. — Идея неплохая. — Я оглядываю кучи мусора на полу. — Это на выброс? — Нет! Это я сохраню! Для пущей верности он даже кладет ладонь на крышку. — В таком случае где то, что нужно выбросить? Молчание. Дед старательно избегает моего взгляда. — Дед! Нельзя же утонуть в мусоре с головой! — восклицаю я, стараясь не засмеяться. — Ну к чему тебе старые газетные вырезки? А тут что? — Я выуживаю из-под груды вырезок старый йо-йо [16] . — Это тебе зачем? — Йо-йо Джима, — вздыхает дед и тянется к игрушке. Взгляд его смягчается. — Милый старина Джим. — Кто такой Джим? — недоумеваю я. В жизни не слышала ни о каком Джиме. — Твой друг? — Мы встретились на ярмарке. Провели вместе день. Тогда мне было девять. Дед рассеянно вертит в пальцах йо-йо. — И там же подружились? — Никогда его больше не видел. — Он рассеянно покачивает головой. — Но так и не позабыл. Беда в том, что дед никогда и ничего не забывает. — А как насчет этого? — продолжаю я, вытягивая пачку рождественских открыток. — За все годы не выбросил ни одной, — объявляет дед, пристально меня оглядывая. — Когда дотянешь до моих лет и поймешь, что люди, которых ты знала и любила, начинают уходить навсегда, сама захочешь сохранить что-то на память. Даже самую мелочь. — Понимаю, — растроганно шепчу я. Тянусь к ближайшей открытке, открываю и... — Дед! Да ведь это от фирмы Смита по ремонту электрооборудования. За шестьдесят пятый год! — Фрэнк Смит был очень хорошим человеком, — заводит дед. — Нет! — Я решительно швыряю открытку на пол. — Это все вон! И тебе ни к чему память о... — Я разворачиваю следующую. — ...газовой компании. А двадцать старых экземпляров «Панча»? — Я безжалостно отбрасываю газеты. — Это еще что такое? Снова сую руку в коробку и вытаскиваю конверт со снимками. — Здесь те, кого ты действительно... Тонкая игла входит мне в сердце, и я осекаюсь на полуслове. В моей руке снимок, на котором мы с папой и мамой на скамейке в парке. На маме платье в цветочек, на папе — дурацкая соломенная шляпа, я сижу у него на коленях, с роженым в руках. На вид мне лет девять... и все мы кажемся такими счастливыми. Я молча вытягиваю второй снимок. Теперь папина шляпа перекочевала на мою голову, и мы умираем со смеху. |
