Бабушка была здесь же. Она лежала животом на подушках прямо на полу. Ноги ее болтались в воздухе. Сейчас она была похожа на беспечную девчонку. Меня всегда поражала ее манера вести себя. Я восхищался ею и в тоже время недоумевал.　

Она, на удивление, цельная личность, которая всегда знает, чего хочет и не испытывает сомнений при осуществлении собственных желаний. Звериное и человеческое в ней переплелось так тесно, что я уже не представлял ее без этих кошачьих повадок. Она могла запросто улечься на шкуру перед камином, не принимая во внимание ни то, в каком облике она сейчас находится, ни то, где располагается камин: в спальне или в общей гостиной.　

Она всегда производила впечатление сильного, уверенного в себе зверя. Но зверя дикого, который не высказывает особого доверия к окружающим. Мне кажется, единственный, кого она принимает полностью и позволяет о себе заботиться — это дед. Как-то он обмолвился, что ему пришлось приложить к этому титанические усилия.

Таюна несколько иная. Зажатая, холодноватая и ужасно принципиальная. У нее нет той силы, что исходит от бабушки. Но она так же является диким зверем, который не доверяет совершенно никому. Несмотря на свою слабость, она продолжает огрызаться и пытается защищаться, проигрывая раз за разом. Проигравшая, беспомощная в моих руках, но совершенно не доверяющая.　

Я никогда не мог понять своего деда, который бесился, если бабушка куда-то собиралась. Ну, собралась, и ладно. Съездит, посмотрит, вернется. Что с ней может случиться? Она сильная и способна сама себя защитить. А сейчас я его так понимаю! Ну и что, что она сильная? Ну и что, что место назначения совершенно безопасно? Моя девочка всегда найдет неприятности, пусть лучше всегда будет рядом со мной, под моим присмотром.　

Правда, в этот момент, я деда все же не понимаю. Ну, если бабушка так хочет, то пусть рожает. Сам дед ничего против детей не имеет. Он против самого процесса рождения. Да, роды это больно, но если она сама этого желает, то почему бы и нет? Количество детей только повышает престиж нашего рода. А бабушке нравится быть беременной.　

Во время нашего разговора она как всегда молчала, чему-то таинственно улыбаясь. Я почему-то спросил:　

— Планируешь, как развести деда на ребенка?　

Она улыбнулась как-то по-особенному тепло и отрицательно качнула головой.　

— Не планируешь? — весело удивился я. — Ты же хочешь стать матерью?　

Она опять отрицательно мотнула головой. Я озадачился. Делилонис прищурился и подался вперед.　

— Ты специально сказала ему, что хочешь стать матерью, чтобы он тебя отпустил? — догадался он. — Он готов на все, лишь бы отвлечь тебя от мыслей о беременности, и ты этим воспользовалась?　

Она опять отрицательно мотнула головой, повергнув нас в недоумение, и раскрыла губы. Для одного дня слишком много слов из ее уст.　

— Я готовлюсь стать матерью, — хрипло произнесла она.　

Мы замерли. Она продолжала болтать ногами и таинственно улыбаться. Делилонис опомнился и смачно выругался. Я почувствовал приступ паники. Куда смотрел дед? Я в ужасе уставился на эту интриганку, ценность которой повысилась в разы. Дед будет в диком бешенстве, когда узнает, а он точно не в курсе, иначе ее здесь бы не было. И будет еще в большем бешенстве, если с ней что-то случится.　

— Как ты могла? — возмутился я.　

— Бесполезно, — зло ответил Делилонис.