— Я конечно не одна еду, — поспешно и шепотом рассказывала она. — Это очень опасно, я все же девушка. Поэтому маменька настояла, чтобы я замаскировалась под мальчика. Волосы, конечно, жалко, но ничего, отрастут, — небрежным тоном заявила она. — Со мной идет Ерха. Он раньше, по молодости, много шатался по свету. Он будет моим дядькой, а я его племянником. Маменька дала мне с собой денег и кулон. Я с ним смогу в банке взять еще денег с ее счета, если понадобится. Я даже не знала, что у нее есть свой счет. Для всех остальных я отбыла на обучение в монастырь Всепрощающей матери. Даже батюшка с сестрами правды не знают. А уезжаем мы сегодня, прямо сейчас. Я попрощаться пришла.　

Тут ее голос стал совсем тихим и грустным. А лицо расстроенным. Я подалась вперед и, обняв за плечи, притянула к себе.　

— Будь очень осторожна, — тихо давала наставления я. — Деньгами не светите, старайтесь быть незаметными, в сомнительные авантюры не влезайте, и постарайся не связываться с плохими людьми. Карты взяла?　

Она хлюпнула носом.　

— Взяла, — а затем с поспешной горячностью добавила. — Я тебя обязательно навещу. Не знаю когда, но через год-полтора обязательно навещу. Арш обещал, что разрешит мне погостить у вас, — а затем вдруг расплакалась. — Я буду так скучать по тебе и переживать…　

Я рассмеялась.　

— Зачем переживать обо мне? Думаешь, наагасах позволит, чему-то случиться со мной?　

— И все же… — она всхлипнула. — Ты, пожалуйста, будь с ним терпеливее. Он, правда, будет стараться, чтобы тебе было хорошо. Он просто еще не знает, как это сделать, поэтому будет много ошибаться. Ты не обижайся на него. И попробуй сделать его счастливым.　

Счастливым? Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Сделать кого-то счастливым. Я ведь никогда не думала об этом. Я часто думала о собственном благополучии, но никогда о том, что кого-то можно сделать счастливым. Мне вдруг стало противно самой себя. Чего я жду от него, если не готова что-то дать в ответ. Я испытала потрясение, которое даже слегка затмило мою радость за сестру. Прожить столько лет и не дойти до такой простой истины, что, если хочешь что-то получить, будь готов дать что-то взамен. Дарилла, которая прожила меньше меня, оказалась куда мудрее.　

— Спасибо, — искренне произнесла я, благодаря за открытую мне истину.　

Дарилла еще долго целовала меня и сквозь слезы постоянно повторяла, что она меня очень любит и что мы обязательно встретимся. А я гладила ее по голове, лицу, трогала ее ладони, с легким удивлением отдавая ей свою ласку в ответ на заботу обо мне. И это было странное, удивительное ощущение. Разум продолжал упорно твердить, что все могут предать, время меняет всех и, возможно, я в ней разочаруюсь. Но впервые я оказалась глуха к нему. Это очень легкое чувство, когда ты просто принимаешь чужие эмоции и отвечаешь на них. Не закупориваешься в броню равнодушия, а отвечаешь. От этого в животе возникает щекочущее ощущение, в груди странная легкость и просыпается легкое возбуждение, сродни тому, что возникало у меня при поцелуях наагасаха.　

Дарилла ушла. А я продолжала лежать и глупо улыбаться. Я слышала, как приходил король. Он церемонно прощался с наагасахом. Когда он зашел, чтобы сказать мне слова прощания, я притворилась, что сплю.　

Через два часа все были полностью готовы к отъезду. Наагасах помог мне спуститься вниз. Во дворе нас провожали отец, мачеха, сестры и множество слуг. Практически всё пространство занимали два паланкина: один наагашейдисы, другой наагасаха. Все колесницы во дворе не поместились. Часть уже была за воротами. С удивлением я отметила, что вокруг наагашейдисы охрана стояла плотным кольцом.