Ситуация оставалась спокойной вплоть до появления Лонны Липс, которая увидела своего сына в теленовостях. Она была разодета как на званый ужин и без стеснения позировала перед телекамерами. Рой слышал, как она рассказывает репортеру: она гордится своим мальчиком, который, рискуя жизнью, бросился спасать беззащитных птичек.

   — Он мой маленький бесстрашный борец! — бахвалилась Лонна.

   Потом, испустив клич материнской любви, она попыталась прорваться к Рыбохвату сквозь живую стену, но не тут-то было: Беатриса велела всем крепче взяться за руки.

   Лонна и ее падчерица стояли, буравя друг друга взглядами, словно собирались сцепиться. Положение спас Гаррет: он издал такой феноменальный пук, что Лонна в страхе отшатнулась.

   — Смотри, смотри! — Рой подтолкнул Беатрису локтем.

   Над их головами храбро описывала крути маленькая серая птица. Рой с Беатрисой восхищенно следили за тем, как она спускается все ниже и пикирует в центр круга — к норе.

   Люди вставали на цыпочки, пытались рассмотреть, куда она приземлилась. Пение смолкло.

   Рыбохват с трудом сдерживал смех. Отважная птица уселась прямо ему на макушку.

   — Не бойся, — шепнул мальчик сове. — Теперь тебя никто не обидит.

Глава Двадцать Первая

   Наполеон?

   — Наполеон Бриджер, — прочел Рой вслух.

   — Довольно экстравагантное имя, — заметила мама.

   Пока он завтракал, миссис Эберхард аккуратно вырезала статьи и фотографии из утренней газеты.

   На первой полосе красовалась фотография: Рой, Беатриса и «бабушка Паула» стоят взявшись за руки, а сзади из земли торчит голова Рыбохвата, похожая на упавший с пальмы кокосовый орех, только с белым хохолком.

   Текст под фотографией раскрывал настоящие имена «бабушки Паулы» («актриса и бывшая королева красоты Кимберли Лу Диксон») и сводного брата Беатрисы («Наполеон Бриджер Липс»).

   — Так он вернулся домой? — спросила мама.

   — Вряд ли он считает это своим домом, — ответил Рой. — Но, в общем, он сейчас у матери и отчима.

   После стычки с Беатрисой Лонна Липс устроила публичный приступ материнского горя, требуя немедленного воссоединения с сыном. Полицейские из самых лучших побуждений провели ее к Рыбохвату, спугнув сову с его головы.

   — Мой храбрец! Мой маленький бесстрашный герой! — завывала Лонна перед телекамерами, пока Рыбохват выбирался из норы. Рой с Беатрисой в бессильном отвращении смотрели на то, как она душит сына в театральных объятиях.

   Миссис Эберхард выстригла из газеты фотографию, на которой Лонна позировала перед камерой вместе с сыном. Рыбохвату явно было не по себе.

   — Может, у них все наладится, — оптимистически сказала мама.

   — Нет, мам. Она просто хотела попасть в телевизор. — Рой пошел за ранцем. — Мне пора.

   — Папа хотел с тобой поговорить, прежде чем ты пойдешь в школу.

   Накануне мистер Эберхард допоздна задержался на работе, а когда он вернулся домой, Рой уже давно спал.

   — Он сердится на меня? — осторожно спросил Рой.

   — Не думаю. С чего бы ему на тебя сердиться?

   — За вчерашнее. — Рой ткнул пальцем в изрезанную ножницами газету. — За то, что мы там устроили с Беатрисой.