– Она их все время читала, – кивнул Терри.

– Я думала, в один прекрасный день она сбежит отсюда и станет кинозвездой, – вздохнула я. – Уж если кто мог стать кинозвездой, так это она.

Терри присел на стул в ногах кровати, подтянул к себе подушку.

– Пахнет ею, – пробормотал он. – Той отдушкой из аптеки, что она покупала. – Он оставил в покое подушку, оглядел нас и добавил: – Знаете что: надо, чтобы Мэй Линн попала в Голливуд.

– Она померла, ты не забыл? – усмехнулась Джинкс, присаживаясь на матрас.

– Она и мертвая может поехать, – настаивал Терри, усаживаясь поудобнее и скрестив ноги. – Она только этого в жизни и хотела, а теперь ее зарыли в какую‑то яму, точно сдохшего пса. Не так все должно было выйти с ней.

– Ага, а когда я тужусь в отхожем месте, из меня должны выпархивать бабочки, – съязвила Джинкс. – Только и у меня все выходит дерьмом.

– Мы могли бы отвезти ее в Голливуд, – продолжал Терри.

– Что ты сказал? – Я не верила своим ушам.

– Мы можем отвезти ее.

– То есть – выкопать и отвезти? – уточнила Джинкс.

– Ясное дело, – отвечал Терри. – Сама она не вылезет из‑под земли.

– Тут ты прав, – сказала я.

– Я не просто так болтаю, – сказал Терри.

Мы с Джинкс переглянулись.

– Значит, – заговорила Джинкс, – мы ее выкопаем и потащим ее в гробу на закорках всю дорогу до Голливуда, а когда доберемся туда, разыщем людей, которые делают кино, и скажем им: вот, мол, новая кинозвезда, покойница, которая выглядит совсем не такой красоткой, какой Мэй Линн была при жизни, и которая воняет так, что от ее вони птица может брякнуться с дерева и убиться об землю?

– Нет, конечно, – сказал Терри. – Я лишь пытаюсь напомнить вам очевидный факт: не так уж много у нас друзей, чтобы если кто умер, так сразу его и забыть. Мы могли бы откопать ее и устроить ей погребение, как античным героям. Помните, как в Греции? Мы бы разожгли погребальный костер, а потом собрали бы пепел и пепел‑то отправили бы в Голливуд.

– Какая она гречанка? – удивилась Джинкс.

– Но она была похожа на античную богиню, разве нет? – настаивал Терри.

– Богиня, ага! Девка с болот – очень красивая, что верно, то верно, а только утопили ее, привязав ей швейную машинку к ногам, – вступила я в разговор. – Ты рехнулся, Терри! Выкопать ее, сжечь, отвезти пепел в Голливуд! Рехнулся, право!

– Таков основополагающий принцип жизни, – заявил Терри.

– Каков – таков? – поинтересовалась Джинкс.

– Ты права, для нее это ничего не изменит, – сказал Терри. – Умершим уже все равно, и ничего хорошего нет в том, чтоб быть мертвым. Это я понимаю. У меня был пес, он умер, и я молился Богу, чтобы он вернул его к жизни, но пес все никак не возвращался. Наконец я уговорил себя, что Бог оживил моего пса, но тот не сумел выбраться из могилы. Я пошел и выкопал его – только он все равно был мертвый, да и выглядел уже не очень.

– Спросил бы меня, я бы тебе заранее сказала, – фыркнула Джинкс.

– Ведь торчать тут всю жизнь никому из нас неохота, – добавил Терри.

– Тут ты прав, – согласилась Джинкс. – Подтирать зады белой малышне, стирать, готовить для лесорубов – и так до конца жизни? Если меня это ждет, лучше уж кончить, как миссис Бакстер: рубашку на голову и нырнуть в реку.