– Ну и здоровый же был!

– Давай, Пэй, работай! Там должен быть твой третий труп! – прорычал судья.

Крестьянин вонзил заступ в землю, железо звякнуло о камень – дальше шла скала. И никакого трупа. Пэй Чиу растерянно уставился на судью.

– Негодяй, что ты сделал с женщиной? – вскричал судья Ди.

– Клянусь, я ничего, ничего не знаю! – в ответ возопил крестьянин. – Я приволок сюда хозяина с его женой и оставил их под теми кустами, а здесь никого не закапывал! И ни в жизнь я не видел этого лысого! Я не вру, клянусь, не вру!

– Что здесь случилось? – раздался мягкий голос за спиною судьи.

Обернувшись, судья Ди увидел довольно полного человека в богатом одеянии из фиолетовой парчи, расшитой золотом. Нижнюю часть лица его почти полностью закрывали длинные усы, пышные бакенбарды и огромная борода, ниспадавшая на грудь тремя широкими прядями. На голове красовалась высокая кисейная шапка магистра литературы. Он окинул судью быстрым взглядом, затем, почтительно спрятав руки в широкие рукава, низко поклонился.

– Ваш покорный слуга, – сказал он, – Цао Хо‑сьянь, землевладелец по необходимости, но философ по призванию. А ваша честь, как я полагаю, новый судья?

Судья Ди кивнул, и пришелец продолжил:

– Я ехал мимо, крестьяне сообщили мне, что люди из управы прибыли в усадьбу моего соседа Фан Чуна. Посему я и осмелился явиться сюда, чтобы узнать, не могу ли я быть чем‑либо полезен вам.

Он заглянул было за спину судьи, пытаясь разглядеть тела, лежащие на земле, однако судья тут же заслонил их собой. И ответил коротко:

– Здесь расследуется убийство. Если вы соизволите подождать некоторое время внизу, на дороге, я не премину побеседовать с вами там.

Как только магистр Цао с глубоким поклоном удалился, старшина Хун доложил:

– Ваша честь, на теле монаха нет никаких следов насилия. Насколько я могу судить, он умер своей смертью!

– С этим мы разберемся сегодня попозже, в управе, – ответил судья и обратился к крестьянину: – Как выглядела госпожа Фан? Отвечай!

– Не знаю, вашество! Я не видал, когда она приехала, а когда нашел в кровати, лицо у нее все было в крови.

Судья Ди пожал плечами. И приказал:

– Ма Жун, приведите сюда приставов, а Цзяо Дай пусть караулит этого негодяя и трупы. Сделаете носилки из веток и сопроводите трупы до управы. Этого Пэй Чиу посадите под замок. По дороге назад загляните в сарай, и пусть Пэй покажет, где он спрятал тюфяк и одежду. А мы с Хуном обыщем дом и допросим девушку.

Судья нагнал магистра Цао – тот осторожно пробирался через кусты, разводя ветки длинным посохом. Слуга ждал его на обочине, держа под уздцы ишака.

– Сейчас, магистр Цао, я должен вернуться на подворье, – сказал судья. – Закончу там и тогда воспользуюсь возможностью навестить вас.

Магистр ответил низким поклоном, и три пряди его бороды взвились подобно знамени. Он сел на ишака, положил свой посох поперек седла и потрусил прочь; слуга припустил следом.

– Столь великолепной бороды я в жизни своей не видел, – с завистью молвил судья старшине Хуну.

Вернувшись к дому, судья послал Хуна в поле за девушкой, а сам пошел прямо в спальню.

Там стояла большая деревянная кровать, ничем не покрытая, два табурета и простенький туалетный столик. В углу на другом столике стояла масляная светильня. Глядя сверху на голую кровать, судья заметил глубокую засечку в деревянной раме у изголовья. Судя по свежей древесине на сколе, отметина появилась совсем недавно. Недоуменно покачав головой, судья переместился к окну.