|
-- Теперь постарайтесь заснуть в этом положении и по возможности не двигайтесь. Если вы будете лежать спокойно, то через неделю вы встанете на ноги. Вообще-то вы спаслись чудом. Если бы клинок пронзил вас на два дюйма ниже, то в эту минуту вас пришлось бы укладывать в другую постель. Вам крупно повезло. -- Повезло? Ничего себе, черт побери! -- Да, и вы еще должны быть благодарны. Если упоминание о благодарности вызвало у Ферфакса только очередное ворчливое ругательство, то на девушку оно произвело совсем другое впечатление. Склонившись над узкой койкой, она схватила Блада за обе руки. На ее смуглом лице заиграл румянец, губы дрогнули. -- Вы были так добры, так смелы и благородны! Прежде чем он смог догадаться о ее намерении, она поднесла его руки к губам и поцеловала их, а когда Блад, протестуя, отнял руки, девушка улыбнулась ему. -- Как же я могу не целовать эти руки? Разве не они спасли жизнь моему Хорхито? Разве не они исцелили его рану? Всю мою жизнь я буду благодарна им! Однако капитан Блад в этом сомневался. Хорхито не вызывал у него особой симпатии. Его низкий покатый лоб и толстые чувственные губы не внушали доверия, хотя в целом его лицу была присуща своеобразная грубая красота. Особенно обращали на себя внимание четко очерченный нос, широкие скулы и мощная челюсть. На вид ему было лет тридцать пять. Его светлые, глубоко посаженые глаза устремились в сторону под испытующим взглядом Блада, и он пробормотал запоздалые изъявления благодарности, необходимость которых была подсказана ему страстным порывом девушки. -- Я ваш неоплатный должник, сэр. Хотя в этом, будь проклята моя кровь, для меня нет ничего нового. Сколько я себя помню, я был у кого-нибудь в долгу. Но это долг особого рода. Если бы вы выпустили кишки тому типу, который смылся невредимым, то я бы в тысячу раз сильнее был вам благодарен. Мир бы прекрасно обошелся и без дона Серафино де Сотомайор, разрази его гром! -- Senor Jesus! No dias eso, querido![1] -- воскликнула маленькая идальга. Чтобы смягчить свей протест, она погладила его по щеке. -- Нет, нет, Хорхито! Если бы такое случилось, моя совесть никогда не была бы спокойна. Если бы пролилась кровь моего брата, это убило бы меня! 1 Господи Иисусе! Не говори так, любимый (исп.). -- А моя кровь! Он со своими разбойниками пролил ее достаточное количество, чтобы быть довольным! Или этот проклятый головорез надеялся выцедить ее всю? -- Querido[1], -- успокаивала его девушка. -- Ведь это делалось, чтобы защитить меня. Он считал, что это его долг. Я никогда не простила бы ему, если бы он убил тебя. Ты знаешь, Хорхито, что это разбило бы мое сердце. |
