«И ведь точно без задержки не получится, - внезапно сообразил он. - В Москве подворье без приказчика, искать кого-то надобно. Боярам за пределы царства без государева дозволения отъезжать нельзя, придется к Ивану на прием пробиваться. Хорошо хоть, он мне без доклада, помнится, разрешил приходить… Все время, время, время… Вот проклятие, как бы и вправду до весны не застрять!»

    Все еще не в силах унять зуд в ногах, он быстрым шагом пересек двор, забежал к себе в светелку, скинул верхнюю одежду. Заметался от стены к стене. Ему не сиделось и не лежалось. Хотелось действовать, сделать хоть что-то!

    Но делать было совершенно нечего.

    Чтобы как-то занять себя, Андрей пошел в баню, уже жарко протопленную - после вчерашнего мытья она и остыть еще толком не успела, - но пока с холодным чаном воды. Мимоходом он увидел свое отражение в бочке с водой: довольно длинная, давно не чесанная борода, темные густые усы, длинные, почти до плеч волосы. Князь остановился, хмыкнул, повернул назад в светелку. Он наконец-то понял, что нужно сделать в первую очередь.

    Достав из ножен косарь, он покачал клинком возле окна, ловя блики на лезвие ножа. Острый клинок света не отражает - нечем. На затупившемся видна белая полоска. Его оружие полоски, разумеется, не показало, но несколько бликов вдоль клинка сверкнуло. Андрей достал из мешка свиток грубой бычьей кожи, растянул его на скамье и несколько минут старательно правил клинок, пока от бликов на его острие не осталось и следа. Затем снова отправился в баню, плеснул на голову чуть теплой водой из котла, намылил ее щелоком, встал к бочке и, медленно проводя косарем ото лба к затылку, быстро сбрил все волосы. Заодно, пока клинок остер, и бороду подкоротил до длины в два пальца.

    Макушку с непривычки захолодило - тафья-то осталась в светелке. Князь окатил голову, вышел и чуть не сразу столкнулся с боярыней.

    -  Ты чего, Андрюша? - удивилась Ольга Юрьевна его свежебритой голове.

    -  Никакого монастыря и никакого траура, мама, - просто и обыденно сообщил Зверев. - Отец жив.

    -  Жив? - почему-то испугалась женщина, закрыв рот пальцами сразу обеих рук. - Откель ты… Ты был?..

    -  Да, да, на Козютином мху, - не стал открещиваться князь.

    -  Значит… Ой! - Закрыла она лицо ладонями.

    -  Собирай меня в путь, мама. Поеду батюшку выкупать. Слишком долго от него вестей нету. Видать, что-то не складывается.

    -  Жеуж-жо жив… - Боярыня кинулась Андрею на шею и заплакала уже открыто. - Жив, жив, жив… Смилостивился Господь… Отмолила…

    -  Жив, мама, жив. Я его привезу, не сомневайся. Завтра же отправлюсь.

    -  Завтра не получится, - всхлипнула Ольга Юрьевна. Как она ни переволновалась от нежданного известия, но хозяйка всегда оставалась хозяйкой. - Одежа вся холопов твоих постирана. Девки полощут ныне, опосля сушиться повесят. Пока еще высохнет… Да и лошадям роздых надобен, токмо с похода. Иных у меня в усадьбе нет, дружина-то наша вместе с батюшкой пропала. Ты и сам-то отдохни, сынок. Попарься, выспись вдосталь, горячего да вкусного поешь. В пути, знаю, разносолами не побалуешься. Радость какая… - Ольга Юрьевна отступила, старательно промокнула уголками платка глаза. - Пойдем, Андрюша. Я в трапезной уж накрывать велела. Проголодались люди с утра.

    -  Почему с утра? - не понял Зверев.

    -  Так ведь литургия же! - изумленно воззрилась на него матушка.