— Оно и тебе помощь нужна, — бегло скользнул её участливый взгляд по князю.

— А ты, верно, и не узнала, кто я, — подхватил Данияр. — Значит, не из наших мест будешь.

Женщина повернула к нему голову, сощурила глаза, силясь присмотреться внимательней.

— Не из ваших. Иду в речную деревню, а оттуда — до Сарьяри. Говорят, там травы сильные, вот и спешу, пока Купало ещё в силе своей, — голос её зачаровывал и утешал.

Данияр окончательно смягчился. Ему всегда не хватало материнской заботы, доброго слова, ласкового взгляда. Мать ушла слишком рано, Данияру и четырёх зим не исполнилось, и помнил он её смутно — только светлые чистые глаза и льняные гладкие волосы, да тёплые руки.

Спрашивать пожилую женщину, из какого она роду-племени, совестно стало, потому Данияр помолчал, погрузившись в далёкие воспоминания. Путница разлила в плошки отвар, поглядела на князя.

— Вижу, тебя что-то терзает? — вдруг спросила она.

Данияр тяжело выдохнул. Теперь, когда гнев ушёл, он чувствовал себя разбитым, подавленным и смертельно уставшим. Силы тянули и глубинные стенания Марибора.

— Я хочу знать правду… — устало промолвил он чуть слышно.

Но путница поняла его, усмехнулась, растягивая мягкие губы в улыбке.

— Правду хотят знать все, но не каждому она придётся по сердцу.

Данияр горько ухмыльнулся.

— Мня уже ничто не страшит.

— Я могу тебе её показать, если желаешь, — вдруг сказала она, пронзая князя острым пророческим взглядом.

Данияр вопрошающе воззрился на неё, не ожидав подобного предложения. Сглотнул и вытянулся. За правду он готов многое отдать. И только тут его взгляд упал на обереги на шее путницы — символы огня, среди них и богиня судеб. Никаких знаков тёмной силы на ней не было. Встретить светлую колдунью в окрестности Волдара — редкость. Да что там говорить, ведающие женщины все перевелись, ныне с огнём не сыщешь. И верно, Боги благоволят ему, раз послали к нему пророчицу. Большая удача повстречать её. Данияр, отрезвев в конец, поднялся и приблизился к ней. Глядя пристально в глубину глаз колдуньи, просил:

— Не учинишь ли ты мне зло, коли соглашусь?

— Злодеяния мне чужды, не такова моя природа. Коли зришь, смотри внимательней. Я же ведаю, что добрая у тебя душа, не как у него, — кивнула в сторону Марибора колдунья. — А потому говори, что хочешь узнать?

Данияр сделал ещё шаг вперёд, неотрывно глядя в зелёные, как полынь глаза колдуньи, сказал:

— Я желаю знать одно — за что Боги прогневались на мой род?

Колдунья посмотрела на князя долгим взглядом, а потом склонилась, взяла чашу и протянула Данияру.

— Испей, и ты получишь ответ.

Данияр опустил взгляд на отвар. Может ли он доверять лесной колдунье? Но неведение точило его куда больше, чем страх за собственную жизнь. Он давно подозревал, что в прошлом отца не всё ладно, и должен, наконец, разобраться с этим. Наволод говорил, что это связано с храмом, что стоит на кряже у стен города. Однако Данияр чуял, что волхв ведал больше и не договаривал. А потом у Данияра не было времени толком поговорить с волхвом, дни отняла и подготовка обряда на княжение, и поездка в Доловск, венчание, а теперь ещё и эти степняки бросили петлю на шею.

Колдунья терпеливо держала чашу и смотрела спокойно и мягко. Данияр, больше не раздумывая, принял питьё.

— Трёх глотков будет достаточно, — заверила она и отступила.

Князь поднёс к устам плошку, испил. На вкус отвар показался всего лишь тёплой водой. Колдунья, забрав чашку, сказала:

— Теперь можешь отдыхать.

Она улыбнулась, и глаза её заблестели, как мокрые листья после дождя.