между добродушной сонливостью и добродушной прямотой. На нем  традиционная

униформа делового  британца:  черный  пиджак  и  брюки  в  серую  полоску;

развалившись в кресле, он задумчиво смотрит на меня, в самом деле  похожий

на добряка, озабоченного судьбой своего ближнего.

     - В сущности, я, пожалуй, могу кое-что вам предложить, - говорит он.

     - Это было бы верхом великодушия с вашей стороны. Вы уже спасли  меня

однажды...

     - Здесь поблизости у меня три заведения, - продолжает мой  собеседник

не  торопясь,  будто  рассуждает  вслух.  -  Ставить  вас   вышибалой   я,

разумеется, не собираюсь... какой из вас вышибала, если не вы бьете, а вас

бьют... В официанты вы тоже не годитесь. Эту работу у нас поручают другому

полу - длинные бедра, высокая грудь и прочее, чем  вы,  насколько  я  могу

судить, не располагаете...

     Он умолкает. Я тоже молчу, потому что возражать  неуместно,  особенно

по последнему пункту.

     - Остается место швейцара. Твердого жалованья, конечно, не  обещаю...

Но у вас будет жилье, к которому вы уже, наверное, привыкли  за  последние

три дня, будет бесплатная еда, форменная одежда за счет фирмы, а  если  вы

сумеете завоевать расположение клиентов, то будут и карманные деньги.

     Я терпеливо слушаю и молча курю. Он спрашивает:

     - Ну, что вы на это скажете?

     - Я тронут вашим  великодушием,  но,  пожалуй,  рискну  обратиться  в

посольство.

     Рыжий удивленно смотрит на меня и хладнокровно интересуется:

     - В сущности, вы что себе воображаете?

     - Абсолютно ничего, - поспешно уверяю я. - Не стану  отнимать  у  вас

время на интимные подробности, но воображения-то мне  как  раз  всегда  не

хватало.

     - Чего же вы ждете? Что я  предложу  вам  место  директора?  Или  мое

собственное?

     - Я не настолько требователен. Но швейцаром быть не собираюсь -  хотя

бы потому, что не хочу смущать душевный мир покойной мамы.

     - Вы, кажется, считаете, что эконом куда выше швейцара?

     - Именно. Это  опять-таки  интимные  подробности,  но  позвольте  вас

поставить в известность, что у меня высшее образование, я знаю три языка и

в швейцары не пойду даже к вам, при всей моей признательности.

     - Бросьте лицемерить, - все так же спокойно говорит рыжий,  -  я  уже

сказал, что не нуждаюсь в благодарности. Но апломб у вас не по рангу.

     -  Вы  упорно  толкаете  меня  на  путь   исповеди.   Если   я   стал

каптенармусом, то потому, что толковый человек на  такой  должности  может

иметь доход побольше, чем какой-нибудь  профессор  или,  скажем,  директор

кабаре.

     - Понимаю, друг мой, понимаю, - кивает хозяин. - Откровенно говоря, я

сразу понял, что хотя  драться  вы  и  не  умеете,  зато  не  лишены  иных

талантов. Но я не могу предложить вам место, где можно воровать с  большой

прибылью.