– Чепуха! – сказал Борис.

– В пространстве, может, и чепуха, – задумчиво возразил Аркадий, – а во времени… Мы ведь так еще мало знаем о времени! Вот я отдышусь маленько, осмотрюсь тут, на новом месте, и посоображаю, как бы это проверить…

– А дужка номер 6 – это у тебя что? – спросил я. – По‑моему, тут ты заврался…

– Это я, собственно говоря, не так реальный переход, как свой замысел изобразил, – откликнулся Аркадий. – Дальше: это вот линия III, «твоя» линия, которую породил мой переход номер 5. Тут нас с Аркадием опять двое. Его линия обрывается вот тут, где я крест поставил… А я перехожу в будущее. Это и есть эксперимент… – Он откашлялся. – То есть, как вы уже понимаете, я рассчитывал, что с момента моего первого перехода во времени моя судьба, моя «личная» мировая линия стала совершенно самостоятельной, изолированной от судьбы того Аркадия. Значит, если я выйду из камеры в том мире, где Аркадий Левицкий не существует с 1974 года… вот, я показал, что его нет, пунктиром… так начну здесь заново свою линию, то есть свою дальнейшую жизнь…

– Что и говорить, эффект был бы потрясающий, – заметил я. – Воскресший покойничек бодро выскакивает из хронокамеры, и жизнь начинается заново! А я тебе все подпортил…

– Пес с ним, с эффектом, – рассеянно ответил Аркадий, глядя на свой чертеж. – Ты лучше объясни, все я правильно изобразил или у тебя еще какие‑нибудь тайны за пазухой имеются?.. Ну, высказывайся, не тяни! – И он перебросил мне прутик. – Я не изображал то, что ты натворил: сам отчитывайся!

– Тайны не тайны, а дополнить кое‑что тут надо, не говоря уж о том, что ты действительно не изобразил ту линию, на которой мы в данный момент находимся… Не изобразил, конечно, из зависти; небось ни на одной твоей линии нет такого шикарного комплекта – два Левицких плюс два Стружкова! – Я говорил все это, дорисовывая чертеж Аркадия. – Вот линия III, где ты рассчитывал обосноваться начиная с 1976 года. И, наверное, на этой линии ты все проделал без помех… вот, я веду сюда пунктир… То есть на этой линии ты в 1976 году внезапно выскочил из хронокамеры и очень удивил этим своим поступком всех сотрудников Института Времени, которые твердо помнили, что два года назад присутствовали на твоих похоронах… – Тут я запнулся и не сразу смог продолжать. – Зато на этой линии с вечера двадцать третьего мая 1974 года отсутствует Борис Стружков. Потому что я… вот видите этот пунктир с черточками… я двадцать третьего мая 1974 года перешел в двадцатое мая того же года. Пока вы секретничали на лестнице, я забрал в лаборатории таблетки, вообще начал действовать, и обе ваши линии отклонились, а вместе с ними – линия присутствующего здесь моего двойника, который бездарно проторчал весь этот вечер в библиотеке.

– Да ведь ты тоже просидел весь вечер в библиотеке, сам признался! – завопил, обидевшись, Борис. – Это же нечестно!

– Он зато потом с лихвой наверстал! – сердито сказал Аркадий. – Будь ты трижды неладен, Борька! Ну просто ведь безобразие: мы такое серьезное дело затеяли, а этот попрыгунчик орудует за нашей спиной и все превращает в какую‑то дурацкую комедию… Таблетки он, видите ли, хватает, никого не спросясь… Спаситель! Принесла тебя нелегкая!

Он меня все же сумел разозлить, и я не сдержался.