- Подкрепи же и ты его чем-нибудь, - толкает внука локтем в бок Михаил Богданович.

Но прежде, чем Илья успевает раскрыть рот, в бой вступает второй брат Маши, Алеша:

- И вообще - читал ли кто-нибудь из вас Эйнштейна?

- А сами-то вы читали? - хихикает какой-то бородач. - Неужто хватило силенок?

- Представьте себе-кое-что читал... И потому знаю, что теория относительности не разрушает прежней физики, но позволяет глубже вникнуть в суть...

- Вот и мы за то же! - прерывает его Холло. - За оценку старых понятий с более современных позиций. Старые понятия не учитывали ведь вращения Земли и изменения в связи с этим течения времени.

- А каковы же, однако, эти изменения? - нарушает наконец молчание Илья.

- Какие бы ни были, но они есть, - неопределенно отвечает Холло.

- А надо бы знать, какие именно, - вставляет замечание и Михаил Богданович.

Все "ультра", как по команде, поворачиваются к своему идеологу, а он угрюмо молчит.

- Ведь вы, Холопов, на физико-математическом учились когда-то, могли бы и знать, - укоризненно качает головой Михаил Богданович,

- Да он это знает, конечно, - понимающе усмехается Антон Мушкин. - Ему просто невыгодно называть цифры.

- А цифры таковы, - спокойно продолжает Илья. - Земля наша, как вам должно быть известно, вращается вокруг своей оси со скоростью ноль целых четыреста шестьдесят три тысячных километра в секунду. А по орбите вокруг Солнца движется она со скоростью тридцати километров в секунду. И даже скорость обращения Солнца со всеми ее планетами вокруг центра Галактики не превышает двухсот сорока километров в секунду. Ну, а течение времени, как вам должно быть известно, начинает заметно сказываться лишь при скоростях, близких к тремстам тысячам километров в секунду.

Бородачи смущенно ежатся, но Митро Холло все еще не теряет надежды одержать победу.

- Ну, а то, что по Эйнштейну пространство искривлено, спрашивает он, - вы тоже будете отрицать?

- И не собираюсь, - спокойно покачивает головой Илья. Установленная Эйнштейном связь между тяготением и геометрией мира подтверждена ведь экспериментально.

- Из этого не следует, однако, что вы имеете право уродовать человеческие тела и корежить натюрморты! - выкрикивает Антон Мушкин.

- Почему же, если факт искривления пространства подт&ержден экспериментально? - усмехается заметно воспрянувший духом Митро Холло. - В наше время только метафизики изображают пространство прямыми линиями.

- А вы знаете, каково реальное искривление этих прямых линий в природе? - спрашивает Илья. - В настоящее время совершенно точно установлено, что световые лучи, испускаемые звездами, проходя мимо Солнца, искривляются лишь на ноль целых восемьдесят семь сотых угловой секунды. К тому же эта кривизна сказывается только при длине луча, равной примерно ста пятидесяти миллионам километрам. А каковы размеры вашей натуры?

Кое-кто из "ультра" смущенно хихикает. Они заметно обескуражены и уже без прежнего почтения поглядывают на своего вдохновителя.

- В стане врагов явное смятение, - шепчет Илье Михаил Богданович. - Пора наносить им решающий удар.

- Давайте поговорим теперь начистоту, товарищ Холопов, как физик с физиком. Разве же вы не понимаете, что для того, чтобы иметь основание применять в живописи эйнштейновскую трактовку пространства-времени, нужно, чтобы натура живописца либо сам живописец двигались со скоростью света?

- А это явный абсурд, - запальчиво восклицает Сергей Зарницын.

- Но, допустим, однако, возможность такого движения художника к его натуре или наоборот - натуры к художнику, спокойно продолжает свое рассуждение Илья. - Что же тогда произойдет? А произойдет то, что и объект произведения и его творец, сокращаясь в направлении своего движения, просто перестанут существовать друг для друга как протяженные тела. И будет все это в строгом соответствии с законами той самой теории относительности, на которую вы так опрометчиво ссылаетесь.