|
Один из рабочих, чех, спросил, проходя мимо Владимира: - Ты где был? А тот в ответ сунул руку в карман и на мгновение вытащил оттуда пачку банкнот. - Ишь ты, сумел, значит! Работали точно, по свистку. Фургоны то и дело подходили за грузом, один за другим. Ничего в мире не было, кроме этих ослепительно ярких лампочек и тьмы, где копошились люди как тени. Перестук молотков. Постепенно гаснущие окна домов. Два часа такой работы - и все становится невероятным, на грани фантастики. Тело подчиняется свистку, рассудок тут ни при чем. Глаза пощипывает. Мышцы болят все сильней. Человек вращается в искусственной вселенной, где тело воспринимает только резкое столкновение с деревом или металлом. Безотчетно ведешь счет минутам. Но всем своим существом стремишься только к одному - к фургону, к матрасам, куда наконец рухнут эти двадцать тел, испуская жаркий запах пота. А потом фургон двинется в путь, и ты тут опять ни при чем. Теперь черед водителя бороться со сном и следить за тусклыми отблесками фар на дорогах. А в фургоне люди спят, иногда толкая друг друга во сне, чувствуя, что дорога уносит их куда-то, но не помня, где они и кто они. Всех их ждало одно - свисток грубо прервет сон, потоки солнечного света хлынут в фургон, едва откроются двери. И тогда каждый схватит свое брезентовое ведро и побежит наполнить его свежей водой. Мыться будут тут же, на городской площади, подобно солдатам, раздевшись по пояс. И опять же, подобно солдату, каждый получит кружку кофе и миску похлебки, но все-таки улучит минутку забежать в бистро и опрокинуть стаканчик белого. И снова свистки... Владимиру хотелось спать. Кое-кто в фургоне уже уснул. - Я же тебе говорил, - прошептал он своему соседу, чеху, - а ведь ты мне не поверил, сознайся. Он и впрямь сообщил ему раньше, что, как только они приедут в Антиб, он заберет пять тысяч франков, спрятанные им в те дни, когда еще был при деньгах. - Понял? Этих денег как раз хватит на билет до Варшавы. Мне приятель оттуда написал. Если уж он пишет, что Блини там, значит, так оно и есть. - Тихо, замолчите, - возмутились соседи. - Едешь завтра? - спросил чех с досадой. Ведь это означало, что у него будет другой сосед, может быть, храпак или вонючий. - Нет, поеду с цирком до Швейцарии. - Это при пяти-то тысячах? Он не мог представить себе, что кому-то может вздуматься продолжать эту работу, имея пять шикарных банкнот в кармане! - Вот именно! - Значит, выставишь хорошее угощение? Владимир нахмурился и промолчал. - Слушай-ка, ты что - скупердяй? - Заткнитесь вы там, в углу! - закричал кто-то. Наконец мотор включили, фургон тронулся. - Ну, такого я от тебя не ждал! Вот ведь как ошибаешься в людях! - Да я не скупердяй, просто деньги-то не мои, а Блини. - Тогда другое дело. А почему ты его зовешь Блини? - Потому что он умеет стряпать и чуть ли не каждый день пек блины. Знаешь, что это такое? - Русское блюдо? - Ну, вроде оладий. Их едят со сметаной... - Что-то мне это не по вкусу. Чех замолчал, должно быть уснул. Владимир считал дни: до Гренобля - две недели. |
