|
Потом сразу граница. Трудностей тут никаких не будет, у цирка на всех один общий паспорт. А уж там, в Женеве... Чья-то нога давила ему на ногу. Сосед слева дышал в плечо. Медленно, осторожно Владимир пристроил граммофон себе на колени, поставил пластинку. Из-за толчков фургона игла поначалу соскальзывала с бороздки, но он поправлял ее кончиком пальца. Сперва гул мотора заглушал музыку, но мало-помалу она заиграла громче - это было старое танго, времен их жизни в Константинополе. Владимир чуть ли не прижался лицом к граммофону, чтобы лучше расслышать. - Не дашь спать - морду разобью! - раздался в темноте чей-то голос. Он послушался, остановил пластинку, сунул граммофон под жесткую подушку, устроился поудобнее среди рук и ног, окружавших его отовсюду, и глубоко вздохнул, как человек, наевшийся до отвала. Мгновение спустя он уже крепко спал и во сне ощущал вкус блинов со сметаной. - Ты что, спятил, музыку тут развел среди ночи? - спросил в Грассе один из спутников во время утреннего умывания позади фургона. Владимир блаженно улыбался. К чему отвечать? Тот все равно не поймет. - Вот у нас в бригаде за все время человек двадцать русских перебывало, - продолжал спутник - он был родом с севера. - Все как один чокнутые. Я это тебе не в обиду говорю, но согласись... Дождь перестал. Небо было абсолютно голубым, как на картинке, и собеседники, покончив с умыванием, уже поглядывали на белоснежное здание бистро с занавеской из бус на дверях. Даже издалека было видно, как блестит в полумраке стойка, обитая жестью. За ней угадывались бутылки, и казалось - тянет прохладой от ведерка со льдом. - Поставишь нам? - Я его еще вчера спрашивал, - вмешался чех. - Ничего не выйдет. - А вот и поставлю, - решился Владимир. И все трое облокотились на стойку, бросив попутно взгляд на часы - время было считанным. Но хотелось успеть вздохнуть посвободней, вобрать в себя весь окрестный покой и тишину... - Неужто к вечеру все сделаете? - удивился хозяин бистро, глядя на груду досок и перекладин. Еще шесть минут, еще пять, четыре, три... - Повторить! - заказал Владимир, утирая губы рукой. Две минуты. Только и успел расплатиться, взять сдачу, осушить стакан, в котором играет белое вино. И уже свисток... Глава 10 Снег лег еще не всюду - настоящие холода пока что не наступили. Но поезд шел так быстро, что вагонные стекла покрылись крупными цветами инея и нужно было соскребать его ногтями, чтобы разглядеть пейзаж за окном. Отопительная батарея то обжигала, то дышала холодом после остановки. Но это был настоящий поезд - так считал Владимир, - иначе говоря, поезд, который проносится через три или четыре границы, где являются с досмотром таможенники то в зеленой, то в синей форме, в разнообразных головных уборах, поезд, что ненадолго задержится на какой-нибудь отдаленной платформе столичного вокзала и вскоре вновь устремится вдаль, а судьбы пассажиров то и дело меняются за длинный путь. У таких поездов свой, особый запах. В состав их входят различные вагоны - французские, швейцарские, немецкие, польские. Иногда к составу неожиданно прицепляют вагон, идущий в Москву или Финляндию. На скамейке напротив сидела широколицая полька лет двадцати пяти, каждые два часа кормившая грудью младенца, а рядом с ней на полу, в корзинке, спал двухлетний ребенок. Был тут и муж, белокурый крестьянин с встревоженным лицом. |
